Аборигены Тайваня

Аборигены Тайваня

Численность и ареал
Всего: 543,661（2015） Китайская Республика Китайская Республика
Язык	тайваньские языки австронезийской семьи
Религия	христианство, даосизм, буддизм, анимизм
Расовый тип	монголоиды
Входит в	австронезийские народы
Родственные народы	филиппинцы, малайцы, индонезийцы, полинезийцы
Этнические группы	атаял, ами, бунун, пайвань и т.д.

Абориге́ны Тайва́ня (кит. упр. 原住民, пиньинь: yuánzhùmín, палл.: юаньчжуминь; тайв. goân-chū-bîn — «аборигены»; ранее хуань-а — «варвары») — группа народов на Тайване, составляющих коренное австронезийское население. Аборигены восточного Тайваня широко известны под названием гаоша́нь (кит. упр. 高山族, пиньинь: gāoshānzú, палл.: gāoshānzú — «горный народ»), они составляют большинство аборигенного населения. Общая численность — 543,661 чел. (2015).

Происхождение

Горные племена говорят на тайваньских языках австронезийской семьи и по-китайски; равнинные полностью перешли на китайский. Из китайских диалектов распространено в основном тайваньское наречие южно-миньского языка (диалекта), кроме сайсият (говорят на китайском языке-диалекте хакка). Частично также владеют литературным китайским языком. Старшее поколение (ходившее в школу до 1945) обычно владеет японским (часто лучше, чем китайским).

Вероисповедание

По религии в основном протестанты и католики, сохраняются традиционные верования.

Состав

Основным является деление на равнинные и горные племена. Равнинные аборигены (кит. пинпу, пепо), встречающиеся на западе и севере острова, сильно китаизированы, практически полностью перешли на китайский язык и как правило официально не признаны в качестве аборигенных народов. Горцы (собственно гаошань, гэсэнь), живущие в горах в центре и на юге и на восточных равнинах, в значительной степени сохранили оригинальную культуру и языки, и в большинстве признаны правительством в качестве отдельных этнических групп.

К равнинным племенам относятся (с юга на север):

• сирая (включая макатао и тайвоан)
• хоанья (включая льоа и арикун)
• бабуза (200 чел.)
• папора
• пазех (1 чел., говорящий на языке пазех)
• таокас
• кетангалан (люйлан)
• басаи (включая каукаут и тробиаван)
• кавалан (кабаран; 100 чел.).

Горные племена включают (с севера на юг):

• сайсият (4,8 тыс. чел.)
• атаял (84,3 тыс. чел)
• труку (тароко или седек, 27,8 тыс. чел.)
• тхао (300 чел.)
• цзоу (5,0 тыс. чел.)
• канаканабу (250 чел.)
• саароа (370 чел.)
• бунун (38,0 тыс. чел.)
• рукаи (10,5 тыс. чел.)
• ами (панцах, 140 тыс. чел.)
• пуюма (8,5 тыс. чел.)
• пайвань (80,5 тыс. чел.).

Официально к гаошань относятся также ями (или дао) (3 тыс. чел.), живущие на небольшом острове Ланьюй к юго-востоку от Тайваня и говорящие на австронезийском языке ями, близком к распространённым южнее филиппинским языкам.

Традиционная культура

Гаошань — потомки древнейшего населения Тайваня. Традиционное занятия у женщин — подсечно-огневое террасное поливное земледелие (рис, просо, таро, батат). У мужчин — охота (преобладает коллективная охота на оленей; оружие — лук, копьё, ловушки) и рыболовство. Ремёсла — ткачество, гончарство, обработка дерева, бамбука. Животноводство развито слабо.

На равнинах поселения обносились изгородью из бамбука со сторожевой башней. На юге известны крупные центральные посёлки (до 1500 чел.). Были известны свайные жилища (у сирая), полуземлянки, выкопанные в склонах гор (у атаял) и пещеры с навесом перед входом (у паиван).

Одежда — из шкур, пеньки и хлопчато-бумажной ткани: набедренная повязка и короткая куртка у мужчин, юбка, нагрудник и накидка (девушки драпируют её вокруг тела, женщины носят в ней детей за спиной) — у женщин. До конца XX века практиковались подпиливание зубов, татуировка у совершеннолетних мужчин и замужних женщин.

Общины, владеющие землёй (с регулярными переделами) и охотничьими угодьями, состояли из родственных групп (от 20-30 до 200 чел.), возглавлялись выборными старейшинами. У равнинных народов известны женщины-старейшины, матрилинейное наследование и матрилокальный брак.

До конца XIX века бытовали кровная месть и охота за головами. Известны отработки за жену и умыкание (у паиван). У атаял и амис юноша, чтобы вступить в брак, должен был отличиться на охоте, у амис и паиван существовали дома для юношей. Сохраняются культы духов и предков, в фольклоре прослеживаются связи с индонезийскими и океанийскими мифами. Сохранились баллады, сказки, гимны предкам, трудовые, охотничьи, погребальные песни, песни для работы.

Свыше 30 % живут в городах. На Тайване создан Совет аборигенных народов при Совете министров Тайваня.

История

Доколониальная история

По археологическим данным человек населял Тайвань по меньшей мере в 8000 году до н. э. Тайвань был прародиной австронезийских языков. До прихода европейцев на Тайвань на острове жило большое количество аборигенных племён, говоривших на тайваньских языках, которые активно контактировали друг с другом.

Голландская и испанская колонизации

В южной части острова вокруг города Тайнань на Тайване обосновались голландцы (1623—1662), а в северной — испанцы (1626—1642), однако испанцы не смогли удержаться и к тридцатым годам были в значительной мере вытеснены. Испанцы почти не оставили на острове существенных следов, однако голландцы установили систему налогов, открыли школы и церкви во многих деревнях аборигенов.

Обосновавшись вокруг гавани в городе (Аньпин), голландцы смогли установить торговые отношения с племенем сирая и деревней Саккам. Скоро началась война между различными группами деревень сирая — деревня Синкан (Синьши) против Мадоу, в войну включились другие деревни. В 1629 году голландский отряд, отправившийся в поход против ханьских пиратов, был уничтожен жителями Мадоу, и против голландцев взбунтовались другие деревни. В 1635 году голландцы прислали подкрепление из Джакарты и сожгли деревню Мадоу. Так как это была самая сильная деревня, другие группы аборигенов сразу стали предлагать голландцам мир, в том числе за пределами земель сирая. Это привело к консолидации аборигенов и прекратило войны между деревнями. Голландцы в период мира стали строить школы и церкви, пытаясь обращать аборигенов в христианство. Голландцы ввели письменность для аборигенов (Синьганское письмо) на языке сирая.

Голландцы организовали заготовку оленьих шкур, которые поставляли аборигены для китайских торговцев, но к 1642 году потребность в шкурах резко уменьшилась. Аборигены вынуждены были менять род деятельности и заниматься сельским хозяйством для самообеспечения.

В это время стали появляться группы китайских поселенцев, занимавших плодородные земли. Те китайцы, которые поселялись в деревнях сирая, назначались голландцами для административной деятельности и сбора налогов.

В 1662 году китаец Коксинга поднял восстание и выдворил голландцев, создав государство Дуннин. Это государство стало строить дороги, школы и заботиться о благополучии аборигенов. В школах преподавались классические конфуцианские сочинения.

Китайское заселение Тайваня

С 1683 года Тайвань был присоединён к империи Цин. За 200 лет цинского господства население острова резко возросло, однако культура аборигенов во многом утратилась, в частности за счет смешанных браков, дети которых признавались китайцами. Китайское правительство признало за аборигенами права на оленьи пастбища, однако процесс вытеснения аборигенов постепенно набирал силу. Бунты и восстания происходили очень часто — через каждые три-пять лет.

Многие равнинные аборигены переместились в горные районы, уходя от китайцев. В это время китайские и европейские этнографические экспедиции исследовали горы и обычаи горных аборигенов.

Японское господство

После японо-китайской войны 1894—1895 годов, по условиям Симоносекского мирного договора, Тайвань перешел под управление японской администрации. Японское господство продолжалось вплоть до 1945 года. Обосновавшись на острове, японцы начали широкомасштабное изучение племён аборигенов, которых они называли «такасаго» (японское чтение китайского «гаошань»), были проведены научные исследования и классификации. В результате японцы смогли установить контроль над всем островом. Нередко японцам приходилось преодолевать упорное сопротивление: для подавления племени тарокко им пришлось применять газы и самолёты.

Во время Второй мировой войны некоторые деревни японцы преобразовали в военизированные лагеря, готовя местное население воевать в японской армии. Из аборигенов были сформированы две рейдовые роты под командованием японских офицеров, принимавшие активное участие в сражениях на Тихом Океане, в частности, на Новой Гвинее и Филиппинах, а также во время рейда на американский аэродром Брауэн. В ходе этого рейда отряд смертников-тайваньцев под наименованием «группа Каору» должен был взорвать находившиеся на аэродроме американские самолеты; выполнить задачу удалось лишь частично. В целом, отряды «такасаго» во время боев отличились высокими боевыми качествами.

Власть Гоминьдана

Правительство гоминьдана, обосновавшись на Тайване, провело школьную реформу в сторону китаизации аборигенов, которые стали изучать путунхуа и китайскую историю. Культура аборигенов подавлялась или игнорировалась. Поощрялись, как и в цинское время, смешанные браки, нередко китайские солдаты покупали себе жён из бедных семей аборигенов, дети от смешанных браков считались китайцами.

В школах изучалась легенда об У Фэне, демонстрирующая преимущества китайской цивилизации.

Самосознание и самоотождествление аборигенов стало подниматься по мере развития демократии, с семидесятых и особенно восьмидесятых годов. В конце XX века движения аборигенов приобрели политические формы, после чего были приняты правительственные меры по идентификации аборигенов и сохранению их культурного наследия.

Официальное признание племён

В 1996 году была создана правительственная организация «Совет по вопросам коренного населения». Одной из первых задач совета было выявление и регистрация аборигенских племён. Для официального признания племени требовалось пройти определённые формальные процедуры. Те племена, которые прошли официальное признание Совета, получают определённые права и льготы, и закрепляют официально свою национальную идентичность. К маю 2009 получили официальное признание 14 племён.

Для того, чтобы пройти официальное признание, необходимо, в частности, чтобы в племени имелись генеалогические данные, имелась история, велась регулярная общественная деятельность и поддерживался собственный язык. Так как за годы колониального господства ряд племён не вели документации, а собственные языки забывались и не поддерживались, для многих племён получение официального признания оказывается очень трудной задачей. Однако современное повышение интереса к этнографии и развитие этно-туризма поощряют племена активно искать своё культурное наследие и восстанавливать традиции.

Среди равниных аборигенов только кавалан и сакизая смогли получить официальное признание. Остальные 12 официально признанных племён принадлежат к горным аборигенам.

Признанные племена: ами, атаял, бунун, кавалан, пайвань, пуюма, рукай, сайсият, ями, тхао, цзоу, труку, сакизая, седик.

Известные представители

• Канэсиро Такэси (по матери) - японский актер.

См. также

• Тайваньские языки

Литература

• Итс Р. Ф. Архаические формы социально-производственных объединений тайваньских горцев // Охотники, собиратели, рыболовы. Л., 1972.
• Hsu et al., Taiwanes Aboriginal History: Amis, Taipei: 2001.

Ссылки

• [www.apc.gov.tw/en/tribes/indi/tribes.aspx Introduction to the 10 tribes of Taiwanese indigenous peoples] (англ.)
• [www.apc.gov.tw/en/index.aspx Council of Indigenous Peoples (Taiwan)] (англ.)
• [www.president.gov.tw/1_art/artgallery/aboriginal/intro.html Taiwan Aboriginal Handicraft Art] (англ.)
• [formosan.sinica.edu.tw/ Academia Sinica: Formosan Languages] (англ.)
• [weber.ucsd.edu/~dkjordan/chin/hbtaiwantribes.html an overview of the tribes] (англ.)
• [jmanet.com/ws-formosan.html Taiwan Aborigines Studies] (англ.)
• [www.taiwanfirstnations.org Taiwan First Nations] (англ.)
• [academic.reed.edu/formosa/formosa_index_page/formosa_index.html Reed Institute’s Formosa Digital Library] (англ.)
• [www.museum.org.tw/eindex.html Shung Ye Museum of Formosan Aborigines] (англ.)
• [news.bbc.co.uk/1/hi/world/asia-pacific/4649257.stm BBC News: Taiwan’s aborigines find new voice] (2005-07-04) (англ.)

Отрывок, характеризующий Аборигены Тайваня

– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.