Гапоненко, Даниил Васильевич

Даниил Васильевич Гапоненко
Дата рождения	24 декабря 1921(1921-12-24)
Место рождения	село Викулово, Ишимского уезда Тобольской губернии
Дата смерти	28 февраля 1995(1995-02-28) (73 года)
Место смерти	город Жуковский, Московская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1940—1959
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Даниил Васильевич Гапоненко (1921—1995) — подполковник Советской Армии, лётчик-испытатель, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1957).

Биография

Даниил Гапоненко родился 24 декабря 1921 года в селе Викулово Викуловской волости Ишимского уезда Тюменской губернии. В 1938 году он окончил десять классов школы в городе Называевске Омской области, в 1940 году — два курса Омского сельскохозяйственного института.

В августе 1940 года он был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В августе 1942 года он окончил Омскую военную авиационную школу лётчиков, затем прошёл переподготовку в 9-м запасном авиаполку в Казани. С января 1943 года — на фронтах Великой Отечественной войны. Прошёл путь от лётчика до заместителя командира эскадрильи. Участвовал в боях на Западном, Белорусском, 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах. За время своего участия в боевых действиях совершил 103 боевых вылета на бомбардировщике Пе-2.

После окончания войны Гапоненко продолжил службу в Советской Армии. Служил в Прибалтийском военном округе, затем в 1948—1959 годах был лётчиком-испытателем ГК НИИ ВВС в Жуковском. Провёл ряд испытаний на бомбардировщиках Ту-2, Ту-4, Ту-95, Ил-28, 3М и ряде других.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 сентября 1957 года за «мужество и героизм, проявленные при испытании новой авиационной техники» подполковник Даниил Гапоненко был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 11098.

В июле 1959 года Гапоненко был уволен в запас. В 1959—1960 годах он работал заместителем начальника лётно-испытательной станции ОКБ Сухого по лётной работе, в 1961—1978 годах — пилотом в Гражданской авиации, был командиром экипажа на пассажирских самолёта Ту-114 и Ил-62. В 1978—1980 годах Гапоненко работал ведущим инженером Лётно-исследовательского института, в 1980-х годах был диспетчером лётно-испытательского комплекса ОКБ Яковлева. Проживал в городе Жуковском Московской области, скончался 28 февраля 1995 года, похоронен в селе Островцы Раменского района.

Лётчик-испытатель 1-го класса. Награждён двумя орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени и одним — 2-й степени, орденом Красной Звезды, а также рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Шлевко Г. М. Ради жизни на земле. — Омск, 1972. — С. 55-58.

Отрывок, характеризующий Гапоненко, Даниил Васильевич

– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.