Гараж Госплана

Здание
Гараж Госплана
Гараж Госплана, октябрь 2015 года
Страна	Россия
Москва	ул. Авиамоторная, 63
Автор проекта	К. С. Мельников, В. И. Курочкин
Первое упоминание	1936
Строительство	1934—1936 годы
Статус	Объект культурного наследия города Москвы № 19659615
Состояние	Частично отреставрирован

 памятник архитектуры (региональный)

Гара́ж Госпла́на — здание гаража на Авиамоторной улице в Москве, построенное в 1936 году по проекту выдающегося архитектора Константина Мельникова в соавторстве с архитектором В. И. Курочкиным для автомобилей Госплана СССР (в момент строительства — Государственная плановая комиссия при Совнаркоме СССР).

Гараж Госплана — последнее по времени постройки из сохранившихся архитектурных сооружений К. С. Мельникова. Здание гаража является памятником архитектуры советского авангарда.

История

Как и в построенном двумя годами ранее гараже Интуриста, рабочие чертежи здания были выполнены В. И. Курочкиным — архитектором архитектурно-проектной мастерской Моссовета № 7, возглавляемой К. С. Мельниковым. В отличие от Бахметьевского гаража и гаража на Новорязанской улице, целиком выполненных по проекту К. С. Мельникова, гараж Госплана требовал лишь «архитектурного оформления» фасадов для спроектированных инженерами-технологами типовых объёмно-конструктивных решений.

Технологической сути <…> я почти не касался, — вспоминал в 1965 году Константин Мельников, — предоставив вести это, а также и разработку рабочих чертежей своему весьма исполнительному сподвижнику архитектору В. И. Курочкину, занявшись сам рисовкой архитектуры внешних форм…

Одноэтажное помещение для автомашин освещается большим выходящим на сторону Авиамоторной улицы круглым окном. Фасад четырёхэтажного корпуса мастерских подчёркнут вертикальными каннелюрами.

Один «глаз», смещённый с центра к высокому объёму административного корпуса с узким прорезом трубы, — писал К. С. Мельников, — и я обрёл связь «формалистического» подхода с самой сущностью из мира прекрасного.

В 1955 году на территорию гаража и на соседние с ним участки был переведён 8-й таксомоторный парк г. Москвы. В 1995 году парк был преобразован в ОАО «Легавтотранссервис-8». В настоящее время таксомоторная компания работает под маркой «Старое доброе такси» и выполняет услуги по перевозке пассажиров и ремонту автомашин отечественного производства.

В 1990 году, в связи со 100-летием со дня рождения К. С. Мельникова, гараж Госплана включён в Список объектов культурного наследия Москвы регионального значения. В 1997 году было принято Постановление Московской городской думы, которым здание гаража Госплана было отнесено к перечню памятников истории и культуры, разрешённых к приватизации.

16 января 2013 года гараж сгорел.

Галерея

• Intorist grage2.JPG

  Здание мастерских, вид с улицы, 2008 год

• Intourist garage1.JPG

  Здание мастерских, вид со стороны двора, 2008 год

• Intourist garage3.JPG

  Проходная, 2008 год

См. также

• Гараж Интуриста
• Бахметьевский гараж
• Гараж на Новорязанской улице
• Конструктивизм в архитектуре Москвы

Литература

На русском

• Константин Степанович Мельников: Архитектура моей жизни. Творческая концепция. Творческая практика / А. Стригалёв, И. Коккинаки. — М.: Искусство, 1985. — 311 с.
• Константин Мельников. Рисунки и проекты: Каталог выставки. — М.: Советский художник, 1989. — 125 с. — ISBN 978-5269001739.
• Хан-Магомедов С. О. Константин Мельников. — М.: Архитектура-С, 2006. — 296 с. — ISBN 978-5-9647-0095-1.
• Стригалёв А. А. Константин Степанович Мельников. — М.: Искусство, 1985. — 364 с.

На английском

• Pare, Richard. Die verlorene Avantgarde. — Schirmer/Mosel Verlag Gm, 2007. — ISBN 9783829602990.
• MacEl, Otakar, Fosso, Mario. Konstantin S. Mel'nikov and the Construction of Moscow. — Skira, 2001. — 312 p. — ISBN 9788881185399.

Постройки архитектора К. С. Мельникова
<center>	Собственный дом архитектора	<center>	Клуб им. Русакова
<center>	Клуб фабрики «Свобода»	<center>	Клуб завода «Каучук»
<center>	Клуб имени Фрунзе	<center>	Клуб фарфорового завода
<center>	Клуб фабрики «Буревестник»	<center>	Ново-Сухаревский рынок
<center>	Бахметьевский гараж	<center>	Гараж на Новорязанской улице
<center>	Гараж Интуриста	<center>	Гараж Госплана
<center>	Павильон «Махорка»	<center>	Павильон СССР на выставке в Париже

Отрывок, характеризующий Гараж Госплана

– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.