Гараи, Ласло
Поделись знанием:
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
| Ласло Гараи | |
 венгерский учёный, психолог-теоретик | |
| Научная сфера: |
Социальная психология экономическая психология |
|---|---|
| Известные ученики: |
Маргит Кечки |
Ласло Гараи (венг. Garai László) род. 29 августа 1935, Будапешт) — венгерский учёный, психолог-теоретик, исследователь проблем социальной и экономической психологии, д-р наук, профессор-основатель Кафедры экономической психологии Университета г. Сегеда (Венгрия) и Университета г. Ниццы (Франция).
Содержание
Биография
Свой диплом психолога и философа Ласло Гараи получил (1959) на Факультете словесности Будапештского Университета им. Роланда Этвеша. Канд. диссертация (1968) о специфически человеческой фундаментальной потребности (Динамика личности и обществанное бытие, АкадемИздат). Докт. диссертация (1988) о социальной идентичности и о парадоксах её психической обработки (Эссе о социальной идентичности, Венгерская Центральная Библиотека).
Супруга Л. Гараи: Маргит Кечки, канд. психологических наук (бывшая аспирантка А. Н. Леонтьева).
Преподавание
После преподавания теоретической психологии в МГУ (1969), социальной психологии в Университете г. Ниццы (Франция, начиная от 1981-го г.) и экономической психологии в Государственном университете штата Калифорния (США, 1990) Л. Гараи вернулся в Венгрию, где создал Кафедру экономической психологии в Университете г. Сегеда (ранее: Унив. им. Аттилы Иожефа), заведовал той кафедрой (1997—2000) и Докторской школой Экономического факультета (1997—2005), созданной им же.
Научно-исследовательская работа
Свою карьеру Ласло Гараи начал в венг. Академиздате как редактор Сектора Энциклопедии (1959—1961). После аспирарантуры (1961—1964), обучаясь в которой он стал исследовать специфически человеческие потребности[1], Гараи стал научным сотрудником Инст. философии ВАН (1964—1971), где и завершил это своё первое исследование[2]. Приглашён в рамках гранта Келдыша в Институт истории естествознания и техники АН СССР, где он проводил исследования в Секторе научных открытий (1969—1970).
В Институте психологии ВАН он создал (в 1970 г.) Сектор психологии личности, который под его заведованием (до 1979 г.) стал первым в Венгрии научно-исследовательским центром по экономической психологии и Центром выготскианских теоретических исследований[3]. Он работал в Европейской лаборатории по социальной психологии (Париж, 1971-й, 1973-й и 1977-й годы). Состоял (1991—1994) членом Консультативного совета министра финансов. Руководил (1994—2005) работами по экономической психологии, поддерживаемыми Венгерским научно-исследовательским фондом.
Избр. публикации
- На русском языке
- [www.vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1094&Itemid=52#_ftn10 О теориях деятельности]: диалог о том, чем они богаты и чего в них недостаёт / со-автор: В. А. Лекторский /. Вопросы философии. 2015:2. - С. 25-37
- [www.academia.edu/9337645/Две_парадигмы_в_культурно-исторической_теории]: Предметная_деятельность_и_историческая_идентичность.
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Theoretical%20psychology.htm Теоретическая психология:] Выготскианские тексты.
- [www.vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=237&Itemid=52 Диада Выготского] и четвериада Рубинштейна - Интервью с Ласло Гараи / беседовал Б. И. Пружинин /. Вопросы философии. 2010:12. - С. 36-43
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Lektorsky.htm O значении и его мозговом аппарате]: // Культурно-историческая психология. 2010. № 2.
- «Нетипичный академик». Вопросы философии. 2005:1. 67-69.
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Lektorsky.htm О значении и мозге]: Совместим ли Выготский с Выготским? In: Субъект, познание, деятельность: К семидесятилетию В. А. Лекторского. Москва: Канон+, 2002. 590—612.
- [www.experiment.lv/rus/biblio/vestnik_5/v5_garai.htm Василий Давыдов] и судьбы нашей теории. Вестник № 1998/5
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Vygotor.htm Ещё один кризис в психологии]! Возможная причина шумного успеха идей Л. C. Выготского (со-автор: Маргит Кечки). Вопросы философии. 1997:4. 86-96.
- О психологическом статусе деятельности и социального отношения: К вопросу о преемственности между теориями Леонтьева и Выготского. (соавтор: Маргит Кечки). Психологический Журнал, 11:5. (1995) 17-26.
- [polithelppolis.narod.ru/1993/1036706.htm Психоэкономическая система большевистского типа]. ПолИс. 1993:1. 72-76.
- К вопросу о генезисе мышления в теории А. Н. Леонтьева (соавтор: Маргит Кечки). In: Koltsova V. A. and Oleinik I. N. (eds): Historical Way of Psychology: Past, Present, Future. Moscow. 1992.
- О смене политической системы в Венгрии (Размышления социального психолога). Венгерский меридиан. 911. 69-79.
- О понятии информации в исследовании живых систем. In: Философские проблемы биологии. М.: Изд. «Наука». 1973.
- Истолкование потребностей в зарубежной психологии и проблемы мотивов научного труда. In: Ярошевский (ред.): Проблемы научного творчества в современной психологии. Москва: Изд. «Наука», 1971. 224—233.
- Гипотеза о мотивации научного творчества. 13-ый Международный конгресс по истории науки. СССР, Москва, 18-24-го августа 1971-го года. Москва: Изд. «Наука», 1971.
- Исторический материализм и проблема личности.— Вопросы философии, 1968, № 9, с. 19-3ё
- Историко-материалистический подход к проблеме специфически-человеческих потребностей. Вопросы психологии. 1966:3. 61-73.
- На английском языке
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Publications.htm#Theor Теоретическая и общая психология]:</big>
- Personality dynamics and social existence [In Hungarian]; Budapest: Academic Press, 1969.
- A hypothesis on the specifically human basic need (SHBN) about a structure that is isomorphic with a specifically human basic activity: the work as an activity of arranging in a structure ends and means and transferring that structure to various parts of its universe. The hypothesis is based on the Leontievian activity theory completed by a critical chapter about what is omitted from the Leontievian interpretation of Vygotsky ("Social relation: Self-evidence or probleme?").
- [www.springerlink.com/content/v7r5223p88012342/ Positivist and hermeneutic principles in Psychology]: Activity and social categorization (co-author: M. Kocski). Studies in Soviet Thought. 1991/1. 97-110.
- About two complementary theories (a "What does he?" type theory and a "Who does it?: type theory) being given in Vygotsky's heritage. The psychology gets disintegrated onto two hemi-sciences: one applying the positivistic methodology of natural sciences (experimentation) and another one that applies a "hermeneutic methodology of historical sciences" (interpretation). A Vygotskian methodology provides the possibility to reintegrate the psychology by dealing with "signs" and "tools" within the same structure)
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Vymplic.htm The brain and the mechanism of psychosocial phenomena]. Journal of Russian and East European Psychology. 31:6. 1994. 71-91.
- Vygotskian implications: [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Vymplic.htm On the meaning and its brain].
- A keynote paper at a conference dedicated to the 100th anniversary of L. Vygotsky. Moscow, 1996. [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Lektorsky.htm A Russian version]
- Vygotskian implications: [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Vymplic.htm On the meaning and its brain].
- Another crisis in the psychology: [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Vygotskyboom.htm A possible motive for the Vygotsky-boom] (co-author: M. Kocski). Journal of Russian and East European Psychology. 33:1. 82-94.
- The invited lecture of the 3rd Activity Theory Congress (Moscow, 1995). Deals with disintegration of the psychology to a science based on experimentation according to the positivistic methodology of natural sciences, and another one founded on interpretation according to the hermeneutic methodology of historical sciences. Considers the possibilities to reintegrate the psychology by a Vygotskian methodology that would deal with signs and tools as functioning within the same structure.
- Another crisis in the psychology: [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Vygotskyboom.htm A possible motive for the Vygotsky-boom] (co-author: M. Kocski). Journal of Russian and East European Psychology. 33:1. 82-94.
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Theoretical%20psychology.htm Theoretical psychology].
- Vygotskian writings
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Theoretical%20psychology.htm Theoretical psychology].
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Publications.htm#Soc Социальная и историческая психология]:</big>:
- Vers une théorie psychoéconomique de l'identité sociale. Recherches Sociologiques. 1984. 313-335.
- On the complementarity of socio-economic factors determining the more tolerant or the more ruthless manner of imposing valued models of social identity, and, on the other hand, psychosocial factors identifying positions in a system of distribution of means of reproduction.
- Social Identity: Cognitive Dissonance or Paradox? New Ideas in Psychology. 4:3. 311-322.
- On the cognitive dissonance as emerging between the social identity of persons and that of their acts. Paradoxical consequences of the two identities' double bind are analyzed: without doing A no one may pretend to the identity B and without being subjected to this law no one may pretend to the identity B either.
- A psychosocial essay on identity (in Hungarian). Budapest: T-Twins, 1993. 231 p.
- Deals with social categorization elaborating social identity and with the deformation of technically appropriate individual performances by an unconscious process making out of them markers of this categorization on the background of the paradoxes which make social categorization either impossible or unnecessary. Applies the presented psychosocial theory for a case study of the great Hungarian poet Attila József who's both works, acts and diseases' symptoms including his suicide are analyzed as markers of his social categorization on the background of the paradoxes of his expulsion from his main reference group.
- A psychosocial essay on identity (in Hungarian). Budapest: T-Twins, 1993. 231 p.
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Publications.htm#Eco Экономическая и политическая психология]:</big>:
- Determining economic activity in a post-capitalist system. Journal of Economic Psychology. 1987. 77-90.
- Contends that the main tendency of (both planned and market) post-capitalist system is considered to be the production of personal (and not only material) conditions of functioning of that system. That includes not only production of technical disposition to master things but also that of social disposition to master (or, at least, be superior to) other persons. These are as important organizing factors for an economic system producing its personal conditions as are value in use and value in exchange for the one producing its material conditions. Typical cases are cited when the economic activity is not determined by the price of the item produced by it, but, rather, by the social identity of the person producing it.
- To the psychology of economic rationality. In: Understanding economic behavior. 12th Annual Colloquium of IAREP, the International Association for Research in Economic Psychology. Handelhoejskolen I Aarhus. 1987. Vol. I. 29-41.
- Argues for the impossibility of deriving rationality criteria from substantially given human needs. Instead, it proposes a Lewin-type formal approach to the structure of human activity whose ends, whatever they are, become quasi-need and determine the value of other objects becoming means or barriers, depending on their position in that field. For the specifically human activity taking into consideration a further factor structuring the field is proposed: taboos. Thus, the formal rationality criterion is: gaining ends in spite of barriers that are surmounted by means got in spite of taboos.
- [attac.zpok.hu/cikk.php3?id_article=693 The Bureaucratic State Governed by an Illegal Movement]: Soviet-Type societies and Bolshevik-Type Parties. Political Psychology. 10:1. 1991. 165-179.
- Soviet type societies evolve the universe of their ideological appearances in relation not to matter as in a capitalist society (according to Marx: reification) but to persons. Traditional Marxian criticism of such an ideology claims persons in Soviet type societies to be but personifications of positions in a bureaucratic structure. The paper argues that the organizing principle of these societies is not bureaucracy but charisma originated from 20th century's radical anti-bureaucratic mass movements. The social power that is set not to the positions persons occupy but to persons directly gets provided in those societies' structures not only to a charismatic leader but to the whole headquarter, the whole party as a van of the revolutionary movement and even the whole revolutionary movement. The paper analyzes the paradoxical structure of that collective charisma: the person gets (and loses) his glamour that is independent from his office by being invested with (and, resp., dismissed from) it just like with (from) an office. Democratic centralism is described as the principle of such a paradoxical organization where the "Centrum" gets its social power by being put in its charisma by a "Demos" being put in its one by that social power. The connection of such a paradoxical structure with the mass-production of social relations is analyzed.
- [attac.zpok.hu/cikk.php3?id_article=704 The paradoxes of the Bolshevik-type psycho-social structure in economy]
- The keynote paper opening the international conference of the Gorbachev Foundation (Moscow, 1993) “Origins of the persistence of Bolshevik-type totalitarian structures”
- [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Identity_Economics.htm Identity Economics]: An Alternative Economic Psychology. Tas Editor, 2006. 294 pp. [In Hungarian]:
- A theory about a second modernization that has imposed upon the socio-economic system the necessity of manufacturing (and not only exploiting) human (and not only material) conditions of its functioning, about these manufactured conditions analyzed in terms of human capital. The theory makes a distinction between two kinds of psychologic phenomena turned into economic factors: technical dispositions of mastering things' attributes and social dispositions of mastering persons' relations. It states that unlike the material production depending only on technical attributes of both producing and produced factors, the modern human production is determined also by the factors' social relations. These are conceptualized in terms of the economic agents' social identity that is considered as the main psychological mediator of economic processes: it determines who from among the agents of an economic activity turn out to be its principals.
- Reconsidering Identity Economics – Human Well-Being and Governance. New York: Palgrave Macmillan. (2016 - forthcoming)
- Social identity approached by a non-classical psychology. Object oriented activity and historically generated social identity. A calculating device for mediating between the behavioral economics and identity economics. The real mediation in socio-economic systems of a second modernization. The Bolshevik-type system and the post-Bolshevik so-called capitalism.
Напишите отзыв о статье "Гараи, Ласло"
Примечания
- ↑ Петери Виктория: Исследование по проблемам личности (См. Ласло Гараи: Историко-материалистический подход к проблеме специфически-человеческих потребностей. Вопросы психологии. 1966. 61-73.
- ↑ Ласло Гараи: Динамика личности и общественное бытие Вопросы философии, 3 (1971) 183—185.
- ↑ [www.staff.u-szeged.hu/~garai/Tool%20and%20Sign.htm" Tool and Sign" Vygotskian Research Network ] in the Psychology Research Institute of the Hungarian Academy of Sciences
Отрывок, характеризующий Гараи, Ласло
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
