Гарбаи, Шандор

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Шандор Гарбаи
Sándor Garbai
1-й Председатель ЦИК Венгерской Советской Республики
21 марта 1919 года — 1 августа 1919 года
Предшественник: Михай Каройи
Преемник: Дьюла Пейдль
1-й Председатель Совета Народных Комиссаров Венгерской Советской Республики
21 марта 1919 года — 1 августа 1919 года
Предшественник: Денеш Беринкеи
Преемник: Дьюла Пейдль
 

Шандор Гарбаи (венг. Garbai Sándor; 27 марта 1879 — 7 ноября 1947) — венгерский политик-социалист.



Биография

Родился в реформатской семье, был рабочим-каменщиком, рано примкнул к рабочему движению. В возрасте 18 лет перебрался в Будапешт, где получил известность как оратор на социал-демократических митингах. Член руководства Венгерской социал-демократической партии в 1901—1919 годах, председатель профсоюза строительных рабочих Венгрии с 1903 года, глава Национального фонда страхования рабочих с 1907 года.

Поддержал слияние социал-демократов и коммунистов в единую Социалистическую партию, взявшую власть в Венгрии. 21 марта 1919 года назначен премьер-министром Венгрии, сформировав правительство в альянсе с коммунистами, которые провозгласили создание Венгерской советской республики. Хотя Гарбаи формально оставался главой правительства почти до самого конца существования ВСР, фактически основную роль в правительстве играл министр иностранных дел Бела Кун. 1 августа был заменён во главе правительства «аполитичным» профсоюзником Дьюлой Пейдлем, а Гарбаи получил пост министр народного образования, однако уже 6 августа правительство пало под натиском интервентов и контрреволюционеров.

Матьяш Ракоши позднее шутил, что в преимущественно еврейском по своему составу правительстве ВСР иноверец Гарбаи был нужен, чтобы хоть кто-то мог подписывать смертные приговоры по субботам (на самом деле Гарбаи не поддерживал красный террор)[1].

Опасаясь расправы, Гарбаи сбежал из румынского плена в Коложваре и появился в Чехословакии, оставшись в окончательной эмиграции вначале в Братиславе, затем в Вене. Был лидером центристского течения в левой венгерской эмиграции. С семьёй он открыл ресторан в Вене, где принимал бывших коммунистических и других левых лидеров. Ресторан вскоре обанкротился, Гарбаи понёс огромные финансовые убытки и с тех пор жил в нищете. Покинув Австрию в 1934 году из-за победы ультраправого правительства над рабочим движением, поселился в Братиславе, а в 1938 году — в Париже. Во время немецкой оккупации Франции не участвовал в Движении Сопротивления, хотя подпольщики пытались его завербовать.

После освобождения Венгрии от гитлеровцев и салашистов Гарбаи собирался вернуться на родину, но ему помешали коммунисты и бывшие товарищи по партии.

Напишите отзыв о статье "Гарбаи, Шандор"

Примечания

  1. Jerry Z. Muller, [books.google.fr/books?id=nMZ_w0mFGIgC&pg=PA153&lpg=PA153&dq=%22sandor+garbai%22%22sentences%22&source=bl&ots=q5YV8J66Y0&sig=Mc_isw3N7116Tfy1UthH_u8c6-M&hl=fr&ei=zJN1S_7-CMSOjAeTs5XICg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CBAQ6AEwAg#v=onepage&q=&f=false Capitalism and the Jews]. — Princeton University Press, 2010. — P. 153.

Отрывок, характеризующий Гарбаи, Шандор

– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.