Гарбо рассказывает
Поделись знанием:
К:Фильмы 1984 года
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
| Гарбо рассказывает | |
| Garbo Talks | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Бёртт Харрис |
| Автор сценария |
Ларри Грусин |
| В главных ролях |
Энн Бэнкрофт |
| Оператор | |
| Композитор |
Сай Коулман |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
103 мин. |
| Сборы |
$1,49 млн. (США) |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Гарбо рассказывает» (англ. Garbo Talks) — американская кинокомедия режиссёра Сидни Люмета. Премьера фильма состоялась 12 октября 1984 года.
Сюжет
Эстелль Рольф обожает фильмы с Гретой Гарбо. Когда она узнаёт, что у неё опухоль головного мозга и жить ей осталось не более полугода, Эстелль твёрдо решает встретиться со своим кумиром. Её сын Гилберт, бухгалтер из Манхеттена, названный в честь одного из партнёров Гарбо по съёмочной площадке, желает исполнить волю матери. Он нанимает папарацци, чтобы тот показал ему квартиру актрисы, сам нанимается разносчиком еды, отыскивает Гарбо на Файер-Айленде и преследует до «барахолки» на Шестой авеню. В конце концов, навязчивая идея Эстелль постепенно передаётся её сыну.
В ролях
- Энн Бэнкрофт — Эстелль Рольф
- Рон Сильвер — Гилберт Рольф
- Кэрри Фишер — Лиза Рольф
- Кэтрин Хикс — Джейн Мортимер
- Стивен Хилл — Уолтер Рольф
- Говард Да Сильва — Анджело Докакис
- Дороти Лаудон — Соня Аполлинар
- Харви Фирштейн — Берни Уитлок (впервые на экране)
- Гермиона Джинголд — Элизабет Ренник
- Ричард Б. Шулл — Шепард Плоткин
- Майкл Ломбард — мистер Морганелли
- Эд Кроули — мистер Голдхаммер
- Элис Спивак — Клер Рольф
- Антония Рей — медсестра-пуэрториканка
- Дэнни Диллон — Элейн
- Мэри МакДоннелл — синьора Капулетти
- Бетти Комден — Грета Гарбо (нет в титрах)
Съёмочная группа
- Режиссёр-постановщик: Сидни Люмет
- Сценарист: Ларри Грусин
- Продюсер: Бёртт Харрис, Эллиотт Кастнер
- Композитор: Сай Коулман
- Оператор-постановщик: Анджей Бартковяк
- Монтажёр: Эндрю Мондшейн
- Художник-постановщик: Филип Розенберг
- Художник по костюмам: Анна Хилл Джонстоун
- Гримёр: Джозеф Гранцано
- Звукорежиссёры: Роберт Хейн, Марк Лауб, Гарри Пек Боллс
- Дирижёр: Уолт Левински
Номинации
1985 — Номинация на премию «Золотой глобус» за лучшую женскую роль — Энн Бэнкрофт
Интересные факты
- В фильме присутствует архивная съёмка Греты Гарбо. В титрах она указана не была.
- Дебютный фильм актрисы Дороти Лаудон и последний актёра Говарда Да Сильвы и актрисы Гермионы Джинголд.
- Актриса Бетти Комден, сыгравшая Грету Гарбо, была введена в проект в самом конце, так как продюсеры были уверены, что сама Гарбо откажется участвовать в фильме. Они даже попросили одного из хороших знакомых великой актрисы уговорить её сняться в картине, однако тот так и не отозвался.
- Это второй фильм, где Энн Бэнкрофт и Стивен Хилл играют семейную пару. Первым стала дебютная картина режиссёра Сидни Поллака «Тонкая нить» (1965).
См. также
Напишите отзыв о статье "Гарбо рассказывает"
Ссылки
- «Гарбо рассказывает» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v19219 Гарбо рассказывает] (англ.) на сайте allmovie
- [www.imdb.com/title/tt0087313/awards Награды на сайте imdb.com (англ.)]
- [www.imdb.com/title/tt0087313/trivia Интересные факты о фильме на сайте imdb.com (англ.)]
Отрывок, характеризующий Гарбо рассказывает
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
