Гардинер, Алан Хендерсон

Алан Хендерсон Гардинер

Сэр А́лан Хе́ндерсон Га́рдинер (англ. Sir Alan Henderson Gardiner; 1 марта 1879, Элтэм, Гринвич, Лондон — 19 декабря 1963, Оксфорд) — английский египтолог и лингвист.

Внёс большой вклад в теорию египетского языка. Созданная им «Египетская грамматика: введение в изучение иероглифов» до сих пор остаётся стандартной справочной грамматикой. Опираясь на достижения представителей берлинской египтологической школы: Адольфа Эрмана и Курта Зете, — Гардинер систематизировал знания о египетском языке и выпустил в 1927 «Египетскую грамматику», сочетавшую исчерпывающий грамматический материал с доступными объяснениями и учебными заданиями.

Гардинер принимал активное участие в создании фундаментального «Берлинского словаря египетского языка». Считая одной из главных задач египетской филологии толкование египетских текстов, он издал и откомментировал множество ценных памятников. Его исследование египетских «ономастиконов» (см. Рамессеумский ономастикон) позволило определить значение множества египетских слов, а также внесло большой вклад в изучение исторической географии Древнего Египта.

Помимо специально египтологических трудов, Гардинер — автор оригинальных работ по общему языкознанию.

Труды

• The Admonitions of an Egyptian Sage from a Hieratic Papyrus in Leiden (Pap. Leiden 334 recto). Leipzig, 1909 (репринт Hildesheim — Zürich — New York, 1990).
• Notes on the story of Sinuhe. Paris, 1916 (отсканированная версия [www.cwru.edu/univlib/preserve/Etana/notes_story_sinuhe/notes_story_sinuhe.htm здесь]).
• Ancient Egyptian Onomastica. Vol. I—III. London, 1947.
• Gardiner A. H. Egyptian Grammar. Being an Introduction to the Study of Hieroglyphs.. — 3rd Ed., revised. — Oxford: Griffith Institute, 1957 (1st Ed. Oxford: «Clarendon Press», 1927). — ISBN 978-0-900416-35-4.
• The Theory of Proper Names: A Controversial Essay. London; New York: Oxford University Press, 1957.
• Гардинер А. Различие между «речью» и «языком» // Звегинцев В.А. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях. Ч. 2. М., 1965.
• Алпатов В.М. Алан Гардинер – теоретик языкознания // Древний Египет: язык – культура – сознание / По материалам Египтол. конф., 12-13 марта 1998 г.; отв. ред. О.И. Павлова. М.: Присцельс, 1999. ISBN 5-85324-061-7

Ссылки

• [www.egyptology.ru/lang/Allen-Theory.pdf Описание теории А. Х. Гардинера (Аллен Дж. П. Теория среднеегипетской грамматики).] (рус.). — «Египтологический изборник». [www.webcitation.org/65BHKbcz3 Архивировано из первоисточника 3 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Гардинер, Алан Хендерсон

Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.