Гарелин, Яков Петрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Яков Гарелин
Дата рождения:

16 октября 1820(1820-10-16)

Место рождения:

село Иваново Шуйского уезда

Дата смерти:

31 октября 1890(1890-10-31) (70 лет)

Место смерти:

Иваново-Вознесенск

Я́ков Петро́вич Гаре́лин (1820—1890) — известный фабрикант и меценат г. Иваново-Вознесенска, основатель мануфактурного дела[1]. Почётный гражданин города Иванова. Действительный член Императорского русского географического общества, Императорского общества истории и древностей при Московском университете и Владимирского губернского статистического комитета.

Родился 16 октября 1820 года в селе Иваново Шуйского уезда в семье фабрикантов Гарелиных.

В 1844 году получил в наследство ситцевую мануфактуру, с чего и начал свою фабричную деятельность.

В 1878 году отошёл от фабричных дел и сдал фабрику в аренду.

С 1877 года по 1886 год являлся городским головой Иваново-Вознесенска[2].

При его руководстве началось крупномасштабное благоустройство города и озеленение улиц[3]. В частности, в центре города появились фонари, был разбит парк, ранее носивший имя Гарелина, а ныне называемый Парк Степанова, заложен общественный сад по берегам ручья Кокуй (ныне — бульвар Кокуй). Также были открыты: публичная библиотека (ныне — Ивановская центральная городская библиотека имени Я.Гарелина), реальное училище (в настоящее время в нём располагается художественный музей) и женское училище. Активно способствовал проведению в Ивановском крае железной дороги.

Написал ряд краеведческих статей по истории Иваново-Вознесенска, а также книгу «Город Иваново-Вознесенск или бывшее село Иваново и Вознесенский посад», изданную в 1885 году.

Умер 31 октября 1890 года, оставив почти всё своё состояние на благотворительные нужды.

10 января 2011 года одна из улиц города Иваново, носившая название «улица Боевиков» переименована в улицу Якова Гарелина.[4]

30 мая 2011 года в Иванове на площади Революции открыт памятник Якову Гарелину.[5]



Благотворительность

В 1861 году выделил 8 тысяч рублей на открытие больницы для мастеровых и рабочих в Вознесенском посаде.

В 1865 году в своём доме организовал публичную библиотеку, в которую передал все свои книги — 1500 книжных томов, которые впоследствии вместе с домом были переданы городу.

В 1886 году пожертвовал в знаменитый московский Румянцевский музей собрание историко-юридических актов, в основном XVII века, относящихся к Суздальской земле (около 3 тыс. экземпляров).

Пожертвовал географическому обществу этнографический альбом, за что удостоился серебряной медали.

В своем завещании оставил городу часть капитала на сумму 3 тыс. руб., чтобы на проценты с него два раза в год беднейшим жителям Иваново-Вознесенска раздавалось мясо. Также выделил 4 тысячи рублей на содержание ночлежного приюта. В собственность города переходили бывшие угодья в черте Иваново-Вознесенска и в сельской местности. По завещанию в городе должно было открыться училище с преподаванием курса садоводства, огородничества и технического рисования. На устройство и содержание училища выделилось 40 тыс. рублей.

В ноябре 2000 года Ивановской центральной городской библиотеке было присвоено имя Якова Гарелина, книжная коллекция которого легла в основу библиотеки[6].


Напишите отзыв о статье "Гарелин, Яков Петрович"

Примечания

  1. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/32050/Гарелин Гарелин]
  2. [www.adit.ru/sp/article.asp?nomer=019505 Гарелин Яков Петрович]
  3. [www.ivgorduma.ru/common/history/ Ивгордума. Историческая справка]
  4. [web.archive.org/web/20101228032406/news.mail.ru/politics/5037297/?frommail=1 Новостной сайт news.mail.ru: В Иваново улицу переименовали в честь Якова Гарелина.]
  5. [ivanovo-times.ru/stories/43 В Иваново открыт памятник Якову Гарелину]
  6. [www.ivanovocom.ru/2005/11/21/prisvoenie-tsentralnoy/ Присвоение центральной городской библиотеке имени Якова Гарелина]

Отрывок, характеризующий Гарелин, Яков Петрович

– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.