Гарем

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Гаре́м, точнее харе́м[1] (от араб. حرم‎, харам — запретное, священное место), или сера́ль (итал. seraglio — «огороженное место, зверинец») — закрытая и охраняемая жилая часть дворца или дома, в которой жили жёны мусульман. Посещение гарема дозволено только хозяину и его близким родственникам. Женщины при гареме назывались хура́м[1].





Этимология

Слово «гарем» происходит от арабского «харам» (араб. حرم‎, не путать с араб. حرام‎, которое является однокоренным словом, но обозначает «запретное» в шариате), которое означает «запретное, священное место»[2]. Турки смягчили звучание этого слова и добавили суффикс «lik», которое обозначает место. Покои мужа назывались турками «selamlik» (букв. «место для приветствий»)[3].

Другое распространенное название гарема — сераль — придумали итальянцы, которые в свою очередь переняли это слово из персидского языка. Этот термин означает не только женскую часть дома («haremlik»), но и весь комплекс принадлежавших султану зданий[3].

Гаремы правителей

Гарем как явление сложился и окончательно оформился в период правления халифов Аббасидов и стал моделью для последующих гаремов исламских владык. При первых халифах Аббасидах женщины правящей семьи имели своё домашнее хозяйство, и даже дворцы — подобные тем, в каких жили их родственники мужского пола. К началу X века женщины стали более замкнуты в огромном царском дворцовом комплексе, и гарем стал отдельной изолированной структурой. Так, например, Масуди, писавший в середине X века, утверждает, что Яхья Бармакид, надзиравший за хурамом Харуна ар-Рашида, запирал его ворота на ночь и уносил ключи с собой домой.

Постепенно гарем халифа приобрел свой фантастический образ отдельного мира, замкнутой среды роскоши и сексуального возбуждения с привкусом жестокости и опасности. Существует несколько указаний на количество проживавших, со своими слугами, в гареме женщин. Гарун аль-Рашид имел в своем хураме более двух тысяч певичек и служанок. Здесь же жили двадцать четыре наложницы, которые вынашивали от него детей.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4405 дней]

Девушки, составлявшие гарем халифов, происходили из самых разных земель и были представительницами различных культур — но, так как исламские законы запрещали заключать в рабство свободных мусульман и свободных немусульман, проживающих в исламском государстве (см. зимми), они обычно доставлялись извне империи. Некоторые девушки приобретались в качестве военной добычи, а другие покупались на рынках рабов. Рабыни из берберов Северной Африки высоко ценились с сексуальной точки зрения, и сам великий Мансур был сыном одной из них. Однако в IX и X веках аристократию гарема формировали в первую очередь гречанки из Византийской империи, и именно их сыновья становились халифами (Васик, Мунтасир, Мухтади, Мутадид). Матери других халифов были турчанками. Матерью халифа Мустаина являлась славянка из Восточной Европы.

Похоже, что после смерти Гаруна в 809 году следующие халифы, за редким исключением, не женились вообще. Царица-мать стала самой главной женщиной в гареме. Дворцы, которыми владели дочери и кузины халифов, перешли к короне.

Похожее явление наблюдалось в Османской империи семью веками позже. Турецкие султаны во второй половине XV века перестали жениться, за исключением Сулеймана Великолепного, чья женитьба в 1534 году (по иным сведениям в 1530 году) на Хюррем (Роксолане) вызвала удивление и оказалась оскорбительной для османских традиционалистов. Народ особенно озаботило то, что он сосредоточил своё внимание на единственной женщине — это казалось совершенно неестественным и вызывало слухи о том, что султана, должно быть, околдовали.

В Турции XVI века фаворитки султана, среди которых Хюррем была всего лишь самой успешной, в полном смысле слова правили султанским гаремом. К началу XVII века это положение изменилось и гаремом стала управлять валиде-султан, мать султана.

Гаремы подданых

Гарем обычно располагался на верхнем этаже в передней части дома и оборудовался отдельным входом. Он имел свой собственный двор и сад. Селамлик (мужскую половину) и гаремлик (женскую половину) обычно разделяла запертая дверь, ключ от которой хранился у хозяина дома. Рядом с дверью был устроен люк, и через него пища, приготовленная женщинами, могла подаваться мужчинам, которые никогда не ели с ними за одним столом.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4405 дней]

У животных

Гаремом также называется группа самок вокруг одного самца у полигамных видов животных.

В искусстве

См. также

Напишите отзыв о статье "Гарем"

Примечания

  1. 1 2 Джеймс Клуг, 2004.
  2. Баранов Х. К. Арабско-русский словарь.
  3. 1 2 Норман Пензер, 2007, Введение.

Литература

В Викисловаре есть статья «гарем»
  • Норман Пензер. Гарем. История, традиции, тайны / Пер. с англ. О.И. Миловой. — Москва: Центрполиграф, 2007. — 303 с. — ISBN 978-5-9524-2855-3.
  • Джеймс Клуг. [ec-dejavu.ru/h/Harem.html История гарема в культурах народов мира]. — Смоленск, 2004.
  • [bigbord.net/stati/obo+vsem/8465.html Возникновение, становление такого явления как гарем. Жизнь в гареме, обычаи]. — BigBord.net.
  • Хью Кеннеди. [books.google.kz/books?id=bCB9MgAACAAJ&dq=inauthor:%22Хью+Кеннеди%22&hl=ru&sa=X&ei=zGWBUeWkFcPV4gSlpoH4CA&ved=0CDAQ6AEwAA Двор Халифов]. — Москва: Хранитель, 2007. — 412 с. — ISBN 9785170457304.
  • Казиев Ш. М. [books.google.kz/books?id=WzLxAAAAMAAJ&q=Повседневная+жизнь+восточного+гарема&dq=Повседневная+жизнь+восточного+гарема&hl=ru&sa=X&ei=oWSBUaPJG_Po4QSr-oCgBw&ved=0CC0Q6AEwAA Повседневная жизнь восточного гарема]. — Молодая гвардия, 2006. — 265 с. — (Живая история: Повседневная жизнь человечества). — ISBN 9785235028531.

Ссылки

  • Гарем // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • [portalostranah.ru/view.php?id=124 Гарем османских султанов. Очерк русского вещания Радио «Голос Турции» в тексте и аудио с историей трансформации гарема османских правителей от средневековья к новому времени]. Портал о странах.ru. Проверено 1 мая 2013. [www.webcitation.org/6GWQavEtv Архивировано из первоисточника 11 мая 2013].

Отрывок, характеризующий Гарем

Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.