Гарнье, Шарль (архитектор)
| Шарль Гарнье | |
| фр. Charles Garnier | |
 Фотография Шарля Гарнье работы Антуана Адам-Саломона, около 1870. | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Архитектурный стиль | |
| Важнейшие постройки | |
| Научные труды |
«Трактат о театре» |
Жан Луи Шарль Гарнье (фр. Jean-Louis-Charles Garnier, 6 ноября 1825, Париж — 3 августа 1898, Париж) — французский архитектор эпохи эклектики и историк искусства. Идеолог и практик стиля боз-ар.
Биография
Родился и вырос на улице Муффтар (rue Mouffetard, сегодня это 5-й округ Парижа). Его отец, кузнец родом из Сен-Кале (Saint-Calais, деп. Sarthe), имевший собственное предприятие сдачи внаём машин на конной тяге, был женат с 1824 года на Фелиси Колль (Félicie Colle), дочери капитана императорской армии.
С 1838 года занимался в школе рисования на ул. Расина (rue Racine). С 1840 года работал в мастерской Ж. А. Левейя (J.-A. Léveil), которая скоро закрылась из-за долгов. Затем подмастерьем у Л. И. Леба (Louis-Hippolyte Lebas) и Ж. Андрэ (Jules André). Позже — чертёжником в мастерской Э. Вьоле-лё-Дюка. В 1842 году Гарнье поступил в Школу изящных искусств на улице Бонапарта (rue Bonaparte), где в 1848 году удостоился Гран-при Римской премии. Тема дипломной работы — «Проект консерватории искусств и ремёсел с галерей-выставкой промышленных изделий». С 17 января по 31 декабря 1849 года обучался во Французской академии в Риме, затем длительное время путешествовал по Греции.
После возвращения в Париж Гарнье стал архитектором небольших проектов, возводившихся в короткие сроки. В 1854 году был назначен субинспектором реставрационных работ башни Сен-Жак в Париже; в 1860 году получил место городского архитектора двух парижских округов. Оставался мало известен до 1861 года, когда выиграл конкурс на проект нового здания Парижской оперы. Проект в стиле эпохи Второй империи с веяниями древнеримской архитектуры занял пятое место среди 171 принимавших участие проектов, в результате чего получил шанс участвовать во втором туре. Гарнье выиграл второй тур, и в мае 1861 года, в возрасте 35 лет, он приступил к возведению новой Парижской оперы. Благодаря громадным средствам, предоставленным в его распоряжение, Гарнье имел возможность использовать для отделки здания редкие и дорогостоящие материалы.
В 1864 году он был награждён орденом Почётного легиона. В 1867 году был избран членом-корреспондентом королевского института английских архитекторов. После завершения строительства Оперы Шарль Гарнье стал одним из видных преподавателей архитектуры, участвовал в государственных комиссиях. В 1874 году избран членом парижской Академии изящных искусств.
Похоронен на кладбище Монпарнас.
Сочинения
Написал множество статей по археологии и архитектуре для различных периодических французских изданий, «Объяснительную записку о храме острова Эгины», а также «Трактат о театре» (Etude sur le thêatre) — книгу, целиком посвящённую постройке театров. Написанная им «Новая Парижская опера» (1876-77) подробно передаёт историю создания и постройки главного детища архитектора.
Основные воплощенные проекты
- в Париже
- Опера Гарнье
- Театр Мариньи (Marigny)
- Клуб книгоиздателей; 117, бульвар Сен-Жермен (Saint-Germain)
- Частный особняк на улице доктора Лансеро (Docteur-Lancereaux), прозванный «дом-опера»;
- Надгробие композитора Ж. Бизе на кладбище Пер-Лашез
- Надгробие Жака Оффенбаха на Кладбище Монмартра (1880)
- Ателье Бертье на одноимённом бульваре — место создания декораций для Оперы и хранилище театральных костюмов. Последний реализованный проект архитектора.
- в провинции
- Казино и лечебное заведение тёплых вод Виттель (Vittel)
- Церковь в Ла-Капель (La Capelle)
- Здание обсерватории в Ницце; совместно с инженером Гюставом Эйфелем
- в Монако
- Казино, Опера и Гранд-отель дё Пари в Монте-Карло
- Церковь Террасанта
- Коммунальная школа, впоследствии мэрия
- Вилла Bischoffsheim, переименованная в Etelinda
- Вилла Гарнье (1872)
- Вилла Studio.
Напишите отзыв о статье "Гарнье, Шарль (архитектор)"
Ссылки
- Гарнье, Жан-Луи-Шарль // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Гарнье, Шарль (архитектор)
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
