Гаррисон, Мэри
| Мэри Гаррисон Mary Harrison<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 25 октября 1892 — 4 марта 1893 | ||
| Предшественник: | Кэролайн Гаррисон | |
| Преемник: | Френсис Кливленд | |
| Рождение: | 3 апреля 1858 Индианаполис, Индиана, США | |
| Смерть: | 28 октября 1930 (72 года) Индианаполис, Индиана, США | |
| Место погребения: | кладбище Кроун-Хилл | |
| Отец: | Бенджамин Гаррисон | |
| Мать: | Кэролайн Гаррисон | |
| Супруг: | Джеймс Роберт Макки | |
| Дети: | Бенджамин Гаррисон Макки Мэри Лодж Макки | |
Мэри Гаррисон Макки (англ. Mary Harrison McKee; 3 апреля 1858 — 28 октября 1930) — дочь президента Бенджамина Гаррисона и его жены Кэролайн Гаррисон. Исполняла обязанности Первой леди после тяжёлой болезни и смерти матери[1].
Биография
Родилась в Индианаполисе, Индиана. В ноябре 1884 года вышла замуж за Джеймса Роберта Макки, одного из основателей компании General Electric[2]. У супругов родилось двое детей: Бенджамин Гаррисон Макки и Мэри Лодж Макки[3].
После смерти матери в октябре 1892 года и поражении отца на переизбрании, исполняла обязанности хозяйки Белого дома. После вступления Бенджамина Гаррисона в брак с племянницей покойной Первой леди, Мэри Лорд Диммик, президент с дочерью не разговаривали[1]. Мэри пыталась вернуться в Индиаполис, что быть рядом с отцом перед его смертью, но она смогла приехать только спустя несколько часов после его кончины.
Мэри Гаррисон умерла 28 октября 1930 года в Индиаполисе, в возрасте 72 лет. Похоронена на кладбище Кроун-Хилл в Индианаполисе, Индиана[3]. Мэри была последней Первой леди, не являвшейся женой президента[1].
Напишите отзыв о статье "Гаррисон, Мэри"
Примечания
Ссылки
- Оригинальный текст на сайте [www.whitehouse.gov/history/firstladies/ch23.html White House biography]
|
Это заготовка статьи о человеке из США. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Гаррисон, Мэри
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
