Гаррос, Ролан

Адриен Жорж Эжен Ролан Гарро
Adrien Georges Eugine Roland Garros
Ролан Гарро в 1910 году
Дата рождения	6 октября 1888(1888-10-06)
Место рождения	Сен-Дени (Реюньон)
Дата смерти	5 октября 1918(1918-10-05) (29 лет)
Место смерти	Вузье, Арденны, Франция
Принадлежность	ВВС Франции
Род войск	Авиация
Годы службы	1914—1918
Награды и премии

Рола́н Гарро́ (фр. Roland Garros; 6 октября 1888, Сен-Дени (Реюньон) — 5 октября 1918, Вузье) — французский лётчик, спортсмен, герой Первой мировой войны и первый лётчик-истребитель.

Иногда Ролану Гарро приписывают титул «первого воздушного аса», что предполагало уничтожение в воздухе 5 и более самолётов противника.

Биография

Начало авиационной карьеры

Адриен Жорж Эжен Ролан Гарро родился в Сен-Дени, Реюньон. Он с детства увлекался игрой на фортепиано и в юношеском возрасте приехал в Париж, чтобы продолжить своё музыкальное образование. Учился в юридическом лицее. Однако, в Париже Ролан впервые увидел аэроплан, после чего карьера музыканта его больше не интересовала. В 1909 году Гарро удалось упросить известного пилота Альберто Сантос-Дюмона, научить его летать. Через год, в июле 1910, он получил лицензию пилота «бреве» № 147, и вскоре стал одним из лучших авиаторов Франции.

Гаррос организовал воздушный цирк и отправился с ним на гастроли в Мексику и США, где выступал в течение года. Потом вернулся во Францию и принял участие во многих соревнованиях.

В 1911 Гарро участвовал в воздушных гонках Париж-Мадрид и Париж-Лондон-Париж, в ней он занял второе место.

В сентябре 1911 он установил мировой рекорд высоты — 5610 м.

В 1913 году Ролан Гарро получил мировую известность, совершив первый беспосадочный перелёт через Средиземное море из Фрежюса на юге Франции в Биззерту в Тунисе. Гарро так рассказывал об этом полёте:

«Находясь над открытым морем, я обнаружил, что горючего осталось двадцать литров, максимум на час полёта. И тут в разрывы облаков я увидел три маленькие чёрные точки, над ними — три вьющихся дымных хвоста… Страхи разом исчезли! Я был больше не одинок… Снижаюсь… Меня замечают. Все три судна разворачиваются и следуют моим курсом».

Моряки развернулись, чтобы иметь возможность оказать помощь лётчику.

Когда Гарро приземлился в Бизерте, в баке его Морана оставалось пять литров бензина.

Осенью 1913 года за этот перелёт его наградили Орденом Почетного Легиона.

В начале 1914 года Гарро встретился в Париже с известным русским авиатором Харитоном Славороссовым. Ролан Гарро вместе с авиатором Жюлем Ведрином помогли Славороссову устроиться «гастролирующим пилотом» в фирмы Кодрон и Моран-Солнье.

Неоднократно участвовал в демонстрационных полётах в Европе и в США. Во время одного из таких показательных воздушных выступлений в Германии его застало начало Первой мировой войны. Гарро удалось ночью без помощи обслуживающих немецких техников завести свой самолёт и удачно перелететь во Францию (в то время только единичные авиаторы осмеливались летать в тёмное время суток).

Первая мировая война

Сразу после начала войны, 1 августа 1914 года, Гарро записался добровольцем в армию и получил назначение в 23-ю эскадрилью «MS 23», оснащённую самолетами «Моран Парасоль» (Morane Saulnier type L), построенных для Турции, но конфискованных с объявлением мобилизации. Был пилотом эскадрильи «MS 23» со 2 августа 1914 года по 3 февраля 1915 года. C 3 февраля по 18 апреля 1915 года — в эскадрилье «MS 26». При выполнении разведывательных полётов ему хотелось также сбивать в воздухе немецкие самолёты. На вооружении лётчика тогда был только револьвер или карабин, с помощью которых можно было только попытаться ранить или убить пилота противника.

Ещё в 1913 году инженеры Солнье и Шнейдер запатентовали новую схему синхронного пулеметного привода, что дало возможность укреплять пулемет на фюзеляже непосредственно рядом с кабиной и вести огонь через плоскость, вне зоны винта. Однако это новшество тогда реализовано не было.

Гарро первым установил пулемёт, совмещённый с продольной осью самолёта. Он рассчитал, что порядка 7 % пуль будут попадать в лопасти, поэтому сконструировал специальное откидное устройство в виде треугольной призмы, сделанной из стали и укрепленной на лопастях винта с выдерживанием угла в 45° в месте пересечения линии лопасти с каналом ствола пулемета. В данном случае пулемет устанавливался таким образом, что пули при ведении огня попадали только в установленные грани стальных треугольников и при этом не пробивали винт. Конечно, от этого нововведения наряду с плюсами было и очень много минусов. Так, полезная мощность винта снижалась на 10 %, большое количество пуль так и не достигали цели, но в то же время главная цель была достигнута — пулемет мог вести огонь через винт.

В феврале 1915 года на фронт в распоряжение су-лейтенанта Гарро был предоставлен одноместный «Моран Парасоль», оснащенный неподвижным пулеметом и отсекателями на лопастях винта.

Это событие можно считать рождением самолета-истребителя в классическом понимании этого термина.

Воздушный винт с отражателями пуль, извлечённый немцами из обломков аэроплана Ролана Гарро.	Синхронизатор пулемёта	Установка пулемета Виккерс, стреляющего через винт, на аэроплане Моран	Установка пулемета Виккерс на СПАД VII.

Благодаря этому новшеству 1 апреля 1915 года Гарро сбил на высоте 1000 метров немецкий самолёт-разведчик «Альбатрос» (вероятнее всего, «Albatros B.III»)

8 апреля французский лётчик провел три воздушных боя за день, отправив одного противника в беспорядочное падение (но самого падения никто, включая Гарро, не наблюдал, поэтому победу не засчитали), а двух других заставил спикировать под защиту своих зенитных пулемётов.

14 апреля во время патрулирования Гарро сбил одного из двух немецких «Авиатиков», проводивших разведку.

Утром 18 апреля 1915 года Гарро провел ещё один удачный бой, отчитавшись по возвращении об ещё одном сбитом «Альбатросе», а вечером вылетел на бомбардировку железнодорожных объектов в районе Курти. Не найдя в городе достойного объекта, Гарро направился дальше на север вдоль железнодорожных путей и атаковал приближающийся эшелон. Первая бомба упала на рельсы перед паровозом. Солдаты охраны немедленно открыли огонь по кружившему на малой высоте самолёту, и во время второго захода одна из пуль перебила бензиновую трубку (по другой версии ‒ топливопровод засорился), после чего двигатель заглох. Лётчик совершил аварийную посадку на вражеской территории, в результате чего попал в плен.

Хотя Гарро и поджёг свой самолет, уничтожить его полностью не смог. Сгорела обшивка фюзеляжа, но бомбы не взорвались, поэтому немцы получили возможность изучить французский синхронизатор пулемёта. Считается, что немецкие конструкторы просто скопировали французское нововведение. На самом деле, разработки синхронизатора велись в Германии ещё до войны, в 1913—1914 годах. Поэтому уже через месяц после вынужденной посадки Гарро появился первый настоящий истребитель «Фоккер Е-1». Он, как две капли воды, походил на «Моран-Н», отличаясь от него лишь конструкцией шасси и металлическим каркасом. Однако главным усовершенствованием был пулемёт, снабжённый синхронизатором для стрельбы через винт. Синхронизатор имел существенное отличие: прерыватель стрельбы. При разработке этого несложного устройства, видимо, сработала известная немецкая практичность: не нужно стрелять по лопастям собственного винта и впустую тратить пули при рикошете. В момент прохождения лопастью линии ствола пулемёт можно просто «отключать». Начиная с мая 1915 года такие немецкие машины начали поступать на фронт. Несмотря на категорическое запрещение командования перелетать на них линию фронта, вскоре один из самолётов был подбит, и секрет немецкого синхронизатора стал всеобщим достоянием.

Гарро пробыл военнопленным 3 года. После нескольких попыток ему удалось бежать в феврале 1918 года. В середине мая лётчик вернулся на службу. Летом прошёл переподготовку, восстановив навыки пилотирования и изучив новые веяния в технике и тактике воздушной войны. Командование не хотело отпускать его на фронт, предлагая стать инструктором, испытателем или офицером штаба, но он сумел настоять на своём. 23 августа Гарро получил назначение в свою прежнюю эскадрилью «SPA-26».

Роллан Гарро, пилот эскадрильи «MS 23».	Награждение лейтенанта Ролана Гарро орденом Почётного Легиона 6 марта 1918 года. Открытка.	Роллан Гарро, пилот эскадрильи «MS 26».

В конце сентября и начале октября 1918 г. Гарро участвовал в нескольких воздушных боях. Утром и вечером 2 октября в паре с комэском капитаном Ксавье де Севеном (12 воздушных побед) он провёл по воздушному бою с тройкой «Фоккеров» и одержал свою четвёртую победу. 5 октября 1918 года в 9:30 утра де Севен повел в бой пятерку «СПАДов»-13. При появлении немецких истребителей лейтенант Гарро («SPAD XIII» № 15403) оставил группу и направился к ним, так что командиру пришлось его догонять и возвращать обратно. Потом, когда ниже появилось несколько немецких двухместных разведчиков, он не подчинился приказу к атаке и продолжил набирать высоту для схватки с истребителями. Капитан де Севен вынужден был оставить разведчиков ведомым и идти прикрывать «самовольщика». В этот момент появилась ещё три «Фоккера» («Fokker D.VII»). Гарро не заметил сигнала «выходим из боя», и оба лётчика вступили в неравную схватку. Скованный боем капитан де Севен вскоре потерял из виду своего товарища, который на аэродром уже не вернулся.

19 октября швейцарские газеты перепечатали сообщение немецкого агентства о том, что «…авиатор Гарро был убит 5 октября, его самолёт упал в расположении немецких войск». Через несколько дней после этого наступающие французские войска обнаружили в районе Вузье могилу с именем «Гарро».

Скорее всего, Гарро сбил лейтенант Герман Хабих из «Jasta 49». Для немецкого лётчика это была 6-я по счёту победа (всего он одержал их 7).

Через пять недель после смерти Ролана Гарро было подписано перемирие.

Память

• Именем лётчика был назван теннисный комплекс в Париже, где проводится Открытый чемпионат Франции по теннису. Сам чемпионат также нередко называют турниром «Ролан Гарро». На теннисном стадионе находится музей «Галери Ролан Гарро». Музей посвящён истории тенниса, там есть экспозиция об авиаторе, который с детства увлекался теннисом. Гарро также занимался регби и выступал за французский клуб «Стад Франсе».
• В Сен-Рафаэле в 49 километрах юго-западнее Ниццы на том месте, где финишировал самолёт Гарро при перелёте через Средиземное море, в апреле 1914 года был открыт памятник.
• Международный аэропорт «Ролан Гарро» (на острове Реюньон), назван в его честь.
• Место, где он приземлился в Бизерте (Тунис), сейчас называется «Ролан Гарро».
• Фирма «Пежо» разработала несколько моделей автомобилей «Ролан Гарро».

Статуя Ролана Гарро в Сен-Дени (Реюньон)	Могильная плита Ролана Гарро на кладбище Вузье (Арденны, Франция)	Могила Ролана Гарро на кладбище Вузье

• В 100-летие Ролана Гарро в 1988 году накануне турнира в пресс-ложе теннисного стадиона открыли мемориальную доску и выпустили памятную монету в 10 франков «Roland Garros, 1888—1918» (диаметр 26 мм, вес 10 г, никелевая латунь). В 2012 году выпущена монета 10 евро (диаметр 29 мм, вес 10 г, серебро 500-ой пробы).

10 франков «Roland Garros, 1888—1918».	10 евро 2012 года.

Литература

• [books.google.co.il/books?id=2YqjfHLyyj8C World War I: A–D]. — ABC-CLIO, 2005. — ISBN 9781851094202. (англ.)

• Гальперин, Ю. М. [www.litmir.info/bd/?b=190145 Воздушный казак Вердена]. — М.: Молодая гвардия, 1990. — 332 с. — ISBN 5-235-00997-5.
• Маркуша А. М. Собрание сочинений. В 3-х томах. Т. 3: Перелётные птицы. Самолёты нашей судьбы. Умру лейтенантом. Последний парад. От винта! Завещание грустного клоуна.. — М., 2002. — 607 с. — ISBN 5-901808-04-5.
• Романов Д. И. [airforce.ru/history/romanov/index.htm Оружие воздушного боя]. — 2005. Электронный ресурс.
• [www.airwar.ru/index.html Уголок Неба. Большая авиационная энциклопедия]. Электронный ресурс.
• Ивицкий И. [tennis-i.com/wiki/69472_Для+любознательных/315178_Кто+такой+Ролан+Гаррос Теннисная Энциклопедия от Игоря Ивицкого]. Электронный ресурс.
• Каторин Ю. Ф., Волковский Н. Л. и др. Уникальная и парадоксальная военная техника. — СПб.: Полигон, 2003. — 686 с. — ISBN 5-89173-238-6.
• Jacques Mortane Je sais tout. — 1915/06/15 (No 115) Editeur: P. Lafitte (Paris).

Ссылки

• [albindenis.free.fr/Site_escadrille/escadrille003_02.htm Эскадрилья MS 3. Из истории.] (фр.)
• [albindenis.free.fr/Site_escadrille/escadrille026.htm Эскадрилья MS 26. Из истории.] (фр.)

Отрывок, характеризующий Гаррос, Ролан

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.