Гарсия III (король Наварры)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гарсия III Нахерский
исп. García Sánchez III de Pamplona el de Nájera
король Наварры
1035 — 1054
Предшественник: Санчо III
Преемник: Санчо IV
 
Рождение: около 1020
Смерть: 15 сентября 1054(1054-09-15)
Род: Хименес
Отец: Санчо III
Мать: Мунья Майор Кастильская
Супруга: Стефания де Фуа
Дети: сыновья: Санчо IV, Фердинанд, Рамиро, Рамон, Санчо (незаконнорожденный)
дочери: Эрмесинда, Майор, Уррака, Химена, Менсия (незаконнорожденная)

Гарси́я III На́херский (исп. García Sánchez III de Pamplona el de Nájera; погиб 15 сентября 1054) — король Наварры с 1035 года, сын короля Санчо III и Мунии Майор Кастильской.



Биография

При разделе своего государства Санчо III поручил Гарсии III верховенство над остальными братьями. Гарсия помог брату Фердинанду в 1037 году разбить Бермудо III при Писуэрге и захватить леонский престол. В награду за это Гарсия получил оставшуюся часть Васконии до Сантандерского залива. Воспользовавшись ослаблением мусульманских эмиратов-тайф, Гарсия III начал вести против них успешные войны, и в 1045 году ему удалось завоевать Калахорру. Однако позже Гарсия рассорился с братьями. В 1043 году он победил Рамиро при Тафалье, а затем начал войну против Леона и Кастилии, однако в сражении при Атапуэрке 15 сентября 1054 года погиб.

Прозвище «Нахерский» Гарсия получил за основание монастыря Девы Марии в Нахере в 1052 году.

Внешние изображения
[www.allmonarchs.net/maps/showmap.php?MapName=navarra1035.jpg&List=1 Раздел владений Санчо III Великого]

Напишите отзыв о статье "Гарсия III (король Наварры)"

Литература

Отрывок, характеризующий Гарсия III (король Наварры)

Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.