Гарт, Брет

Фрэнсис Брет Гарт
Francis Bret Harte
Имя при рождении:	Фрэнсис Бретт Харт (Francis Brett Hart)
Место рождения:	Олбани
Место смерти:	Кемберли
Род деятельности:	прозаик, поэт
Язык произведений:	англ.
[lib.ru/INPROZ/GART/ Произведения на сайте Lib.ru]

Фрэ́нсис Брет Гарт (англ. Francis Bret Harte, урождённый Francis Brett Hart; 25 августа 1836 года, Олбани, штат Нью-Йорк, США — 5 мая 1902 года, Кемберли, Суррей, Англия) — американский прозаик и поэт, который прославился реалистическими описаниями жизни золотоискателей в Калифорнии.

Биография

Фрэнсис Бретт Гарт родился 25 августа 1836 года в Олбани (штат Нью-Йорк), где отец его был преподавателем греческого языка в колледже. Своё имя получил в честь прадеда — Фрэнсиса Бретта (Francis Brett). Отец со временем сменил фамилию с Hart на Harte, а сам Фрэнсис Бретт Гарт предпочитал второе имя, которое он сократил до Брет.

Отец рано умер, будущему писателю пришлось самому зарабатывать на жизнь, и в 1854 году, вскоре после начала «золотой лихорадки», он перебрался в Калифорнию, где перепробовал множество профессий.

Свои первые рассказы Брет Гарт опубликовал в 1856 году в журнале «The Californian», который он сам и редактировал. В дальнейшем издавал также журнал «The Overland Monthly» (1868—1871), первый значительный журнал в западных штатах Америки. В 1870-е годы, будучи уже известным писателем, Гарт жил в Нью-Йорке, а затем — отчасти по материальным соображениям, отчасти ввиду обострившегося конфликта с американской общественностью, вызванного жёсткостью и непримиримостью гражданской позиции писателя, — уехал в Европу: был американским консулом в прусском городе Крефельд, затем в Глазго. Остаток жизни провёл в Англии.

Брету Гарту принадлежат роман «Гэбриел Конрой», ряд повестей, из которых наиболее известна поздняя трилогия «Степной найдёныш», «Сюзи» и «Кларенс» (действие происходит во время Войны за независимость Америки), оригинальные стихотворения, популярные в своё время литературные пародии (на Диккенса, Шарлотту Бронте, Виктора Гюго и др.) и даже пьеса, написанная в соавторстве с Марком Твеном. Однако наибольшую популярность ему принесли рассказы, а в рассказах — образы простых людей Дикого Запада, особенно девичьи и женские.

Трилогия

Три повести Гарта образуют трилогию, в центре которой — история жизни главного героя всех трех книг — Кларенса Бранта. «Степной найденыш» («The Waif of the Plains») вышел отдельным изданием в 1891 году; «Сюзи» («Susy») — в 1893 году; «Кларенс» («Clarence») — в 1895 году.

Исторический интерес имеет воссозданная Гартом по личным воспоминаниям общественная обстановка в Калифорнии в деятельности сторонников Юга. «Кларенса» можно рассматривать как протест против забвения в США прогрессивных, освободительных традиций Гражданской войны. Вскоре после выхода заключительной части трилогии Брет Гарт в письме к другу говорит, что писал эту книгу как «американец для американцев», чтобы разъяснить соотечественникам, «что в их истории является подлинно великим и сильным».

Брет Гарт в России

Широкая известность Брета Гарта распространялась не только на США, но и на Европу, где его прозой восхищались Диккенс и молодой Киплинг. Достаточно рано произведения Гарта проникли и в Россию (первая публикация в 1872 году), где одним из его первых переводчиков был отбывавший якутскую ссылку Чернышевский. Уже в 1895 году в Санкт-Петербурге вышло собрание сочинений Брета Гарта в шести томах. Высоко ставил Гарта поэт Осип Мандельштам. В СССР по рассказам Гарта был снят фильм «Вооружён и очень опасен» (1977).

Связь Гарта с Россией этим не ограничивается: путешествие русского купца Николая Резанова в Америку и обручение его с Консепсьон де Аргуэльо, дочерью коменданта испанской крепости, знакомое нынешнему читателю и зрителю по поэме Андрея Вознесенского и мюзиклу Алексея Рыбникова «Юнона и Авось», сотней лет раньше послужило сюжетом для баллады Брета Гарта «Консепсьон де Аргуэльо».

Собрания сочинений на русском языке

• Собрание сочинений с биографическим очерком и портретом автора в 12-ти книгах.
• Приложение к журналу «Вокруг света» за 1915 г. М: Издание Товарищества Сытина И. Д. 1915 г.
• Полное собрание сочинений в 12 томах. Л: Издание Красной газеты. 1928 г.
• Собрание сочинений в 6 томах. М: Правда. 1966 г.

Литература

• Брет-Гарт, Фрэнсис // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [lib.ru/INPROZ/GART/ Фрэнсис Брет Гарт] в библиотеке Максима Мошкова
• [page.divo.ru/lukas/perevod/F_Harte.html Фрэнсис Брет Гарт — биографическая справка и стихотворения в переводах Александра Лукьянова]
• [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le1/le1-5801.htm ФЭБ: Брет-Гарт // Литературная энциклопедия. Т. 1. — 1930 (текст)]
• [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop Литературная энциклопедия: В 11 т. — М., 1929—1939]

Отрывок, характеризующий Гарт, Брет

– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.