Гарцбургский фронт

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Гарцбургский фронт (нем. Harzburger Front) — политический блок германских правых националистов и национал-социалистов в начале 1930-х годов. Был направлен против правительства Генриха Брюнинга, социал-демократической и коммунистической партий. Название происходит от города Бад-Гарцбург, где 11 октября 1931 года состоялась встреча участников. Блок просуществовал недолго из-за нежелания НСДАП занимать в коалиции подчинённое или даже равное положение. Однако политический эффект сказался к концу 1932 года и в итоге привёл к назначению Адольфа Гитлера рейхсканцлером.





Контекст

На фоне мирового экономического кризиса, крайне болезненно поразившего Германию, усиливалось недовольство правых сил политической системой Веймарской республики. Парламентская демократия, в которой важнейшую роль играла марксистская Социал-демократическая партия, представлялась неспособной преодолеть кризис и предотвратить установление коммунистического режима, подобного большевизму. Правые националисты, консолидированные прежде всего в Немецкой национальной народной партии и боевой организации германских консерваторов Стальной шлем, делали ставку на альянс с НСДАП. Предполагалось, что политическое влияние и финансовые ресурсы националистов дадут эффект в соединении с массовостью и динамизмом нацистов.

Инициатива

Инициатором Гарцбургского фронта выступил лидер Немецкой национальной народной партии, консервативный медиамагнат Альфред Гугенберг. Местом учредительной встречи был избран курортный город Бад-Гарцбург, расположенный в регионе Брауншвейг, где в правительстве участвовала НСДАП[1]. В запланированную коалицию должны были войти

  • представители рейхсвера, монархической аристократии, промышленных, финансовых и землевладельческих кругов

Конференция

Участники

Встреча в Бад-Гарцбурге состоялась 11 октября 1931 года. В ней приняли участие 76 политиков, военных, чиновников и предпринимателей. Наиболее крупными политическими фигурами являлись

От Немецкой национальной народной партии

От нацистской партии

От Стального шлема

От Пангерманского союза

От военной аристократии

От промышленной, финансовой и аграрной элиты

  • Макс Шленкер, управляющий Рейнско-Вестфальского промышленного объединения Langnam
  • Эрнст Бранди, председатель Объединения горнозаводской промышленности

От крайне правой гуманитарной интеллигенции

Эффект

В наибольшем количестве на встрече в Бад-Гарцбурге оказалась представлена НСДАП. Делегация нацистов включала практически всю партийную верхушку и ряд командиров СА. Совещание оказалось своеобразным политическим триумфом Гитлера — его партия, ещё недавно третьестепенная, признавалась политическим партнёром респектабельных националистов, крупного капитала и военной аристократии[2].

Углубление экономического и социально-политического кризиса привело к тому, что допуск к власти НСДАП и её фюрера стал рассматриваться как возможный вариант восстановления государственной управляемости.

До тех пор не наступит улучшение, пока, наконец, не придёт парень, который с беспощадной энергией проведёт то, что будет признано необходимым.
Эрнст Бранди[3]

На совещании отмечались принципиальные совпадения позиций — особенно в части неприятия кабинета Генриха Брюнинга, отвержения демократических норм и враждебности к марксистским партиям. Было выдвинуто общее требование отставки Брюнинга и перевыборов рейхстага. Проведены демонстративные марши правых силовых структур — СА и «Стального шлема». Под влиянием встречи в начале декабря было создано Общество по изучению фашизма.

Последствия

Несмотря на успешное начало, Гитлера не устраивало отношение к нему как к младшему партнёру консерваторов, генералов и магнатов. Он посчитал нужным продемонстрировать силу и самостоятельность. Характерно, что Гитлер не дождался конца торжественной части: он покинул трибуну сразу после прохождения колонн СА.

НСДАП продолжала дистанцироваться от других правых партий и даже подчёркивала принципиальную позицию невступления в коалиции. Неделю спустя в городе Брауншвейг было проведено самостоятельное мероприятие НСДАП. Около 100 тысяч нацистов[4], свезённых со всей Германии, прошли демонстративным маршем. Произошли столкновения, несколько человек погибли. Гитлер ещё раз обозначил агрессивно-наступательную позицию. Нацистское руководство приняло решение выждать, пока консерваторы не предложат НСДАП более выгодные условия сотрудничества. Прежде того Гитлер и его окружения не шли на уступки, что отразилось, в частности, в электоральном цикле 1932 года — ни на парламентских, ни на президентских выборах нацисты не координировались, но скорее конкурировали с немецкими националистами и «Стальным шлемом».

Создание Гарцбургского фронта было с тревогой воспринято республиканскими и левыми силами. 16 ноября 1931 фракции СДПГ, КПГ и либеральной Народной партии отклонили в рейхстаге вотум недоверия правительству Брюнинга. Месяц спустя СДПГ, социал-демократические профсоюзы и Рейхсбаннер учредили Железный фронт[5] для силового противостояния всем врагам демократической республики — нацистам, монархистам и коммунистам.

Развитие событий в осени 1931 по осень 1932 оправдало самые тревожные ожидания. На фоне разрушительного кризиса и стремительного разложения государственной верхушки резко возросла электоральная поддержка НСДАП (особенно на парламентских выборах июля 1932 года). К концу 1932 элитные группы уже соглашались предоставить Гитлеру первую позицию в правительстве. Таким образом, политический эффект Гарцбургского фронта сказался год спустя.

Непредвиденность

Гарцбургский фронт обычно рассматривается как антидемократический блок сторонников диктатуры. Но он приводится также как пример политической близорукости консервативной элиты, пошедшей на опасный союз с тоталитарным движением.

После прихода НСДАП к власти консервативные структуры были либо распущены, либо подвергнуты унификационному Гляйхшальтунгу и встроены в нацистскую систему единой тотальной власти. Деятели, которые не проявляли полной лояльности, политически нуллифицировались, а в ряде случаев подвергались репрессиям. К примеру, Герберт фон Бозе и Эдгар Юнг были убиты в Ночь длинных ножей, Ялмар Шахт и Зигфрид Вагнер после Заговора 20 июля 1944 попали в концлагеря, Вильгельм Регенданц и Ханс Бернд Гизевиус в разное время бежали из страны.

Напишите отзыв о статье "Гарцбургский фронт"

Примечания

  1. [www.zeit.de/2011/41/Harzburger-Front Das Signal zum Angriff]
  2. [www.krotov.info/libr_min/21_f/ash/ism1977.html#188page ИСТОРИЯ ФАШИЗМА В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ / Германский фашизм во второй половине 20-х годов и его приход к власти. Приход фашистов к власти]
  3. Dokumentation der Zeit, 1963, N 293.
  4. [www.1000dokumente.de/index.html?c=dokument_de&dokument=0206_har&l=de Zusammenfassung]
  5. [www.naumburg-geschichte.de/geschichte/wahlen.htm Das Wahljahr 1932]

Ссылки

  • [www.spurensuche-harzregion.de/ Spurensuche Harzregion e. V. und Dokumentation zur Harzburger Front in Bad Harzburg]

Отрывок, характеризующий Гарцбургский фронт

Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.


Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.