Гарцуев, Павел Николаевич

Павел Николаевич Гарцуев
Награды и премии:

Павел Николаевич Га́рцуев (4 января 1905 — 23 декабря 1969) — начальник Кировской железной дороги, Герой Социалистического Труда.

Биография

Родился 4 января 1905 года в городе Санкт-Петербурге в семье железнодорожника. Окончил начальную школу, два года учился в городском училище. Но учёбу окончил, в 14 лет пошел работать.

Устроился учеником слесаря в депо Петроград-Пассажирский Московский. На следующий года стал учащимся Политехникума путей сообщения. После окончания техникума в 1924 году вернулся в своё депо и стал работать слесарем, потом техником по ремонту паровозов, помощником машиниста и со временем сам повел локомотив.

В 1928 году был призван в Красную Армию, службу проходил в артиллерийской бригаде. После демобилизации был направлен на орудийный завод «Большевик» в Ленинграде. Вскоре был направлен на учёбу в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта, где учился на факультете эксплуатации железных дорог.

По окончанию института был направлен инженером на станцию Ленинград-Товарный Витебский. Затем работал инженером отделения движения, диспетчером, заместителем начальника службы движения Октябрьской железной дороги. В декабре 1937 года назначен начальником Волховстроевского отделения движения Кировского железной дороги.

В мае 1939 году приказом наркома Кагановича назначен заместителем начальником Кировской железной дороги. Когда дорога стала прифронтовой, во время войны с Финляндией, пришлось работать в трудных условиях, осложнявшихся ещё и суровым климатом. П. Н. Гарцуев успешно справлялся со своими обязанностями, в конце 1939 года был награждён орденом «Знак Почета».

В декабре 1940 года принял руководство Кировской железной дорогой. В этой должности встретил начало Великой Отечественной войны. В начале военных действий приступил к переводу работы дороги на военные рельсы. С утра 24 июня магистраль перешла на график военного времени. В сентябре 1941 года управление дорогой было передислоцировано из Петрозаводска в Беломорск.

Сложность обстановки усугублялось ещё и тем, что на протяжении 1500 км дорога проходила в прифронтовой полосе и вражеское командование всеми силами старалась отрезать Москву и Ленинград от Мурманского порта. Когда врагу удалось перерезать магистраль на двух участках Лодейное поле — Свирь и Петрозаводск — Масельская, грузы из составы пошли по новой, недавно построенной ветке Сорокская — Обозерская и дальше через Вологду и Ярославль. Эта линия надежно работала все военные годы, обеспечивала вывоз грузов, поступавших в Мурманск, а также снабжение Северного флота. В эти трудные дни начальник дороги усело организовал работу многотысячного коллектива Кировской магистрали. Одновременно, с ноября 1941 года, П. Н. Гарцуев выполнял обязанности уполномоченного наркомата по Карельскому фронту.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1943 года «за особые заслуги в обеспечении перевозок для фронта и народного хозяйства и выдающиеся достижения в восстановлении железнодорожного хозяйства в трудных условиях военного времени» Гарцуеву Павлу Николаевичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

П. Н. Гарцев руководил Кировской магистралью до конца войны. В июле 1944 года Управление дороги вернулось в освобожденный Петрозаводск.

В 1945 году был назначен начальником Северо-Кавказской железной дороги. Несмотря на сложную обстановку — магистраль отставала по многим показателям, многие сооружения были разрушены — уже в 1946 году план погрузки дорога выполнила на 104,4 %, в том числе по каменному углю — на 107,6 %. В мае 1949 году Гарцуеву присвоено персональное звание генерал-директора движения II ранга. Руководил дорогой 13 лет, за это время магистраль преобразилась: были полностью залечены раны, нанесенные войной, проведена техническая реконструкция всех служб дорожного хозяйства, завершена электрификация главных ходов дороги.

В 1959—1964 годах руководил Молдавской железной дорогой. Затем три года работал в Чехословакии в качестве эксперта Бюро по эксплуатации общего парка грузовых вагонов. По окончанию командировки вернулся в Москву и вышел на пенсию.

Жил в городе-герое Москве. Скончался 23 декабря 1969 года.

Награждён орденом Ленина, орденами Отечественной войны 1-й степени, «Знак Почёта», медалями; двумя знаками «Почётный железнодорожник».

Литература

• Железнодорожники в годы Великой Отечественной войны. — М., 1985
• Герои стальных магистралей. Кн. 1. — М., 2000
• Герои труда военных лет 1941—1945. — М., 2001
• Карелия: энциклопедия: в 3 т. / гл. ред. А. Ф. Титов. Т. 1: А — Й. — Петрозаводск: ИД «ПетроПресс», 2007. С. 241—400 с.: ил., карт. ISBN 978-5-8430-0123-0 (т. 1)

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13134 Павел Николаевич Гарцуев]. Сайт «Герои Страны». Проверено 1 сентября 2014.

Отрывок, характеризующий Гарцуев, Павел Николаевич

Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.