Гаспринская, Шефика Исмаиловна

Шефика́ Гаспри́нская (крымско-тат. Şefiqa Gasprinskaya, Şefiqa Gaspıralı, 14 октября 1886 г. Бахчисарай — 31 августа 1975 г. Стамбул, Турция) — лидер крымскотатарского движения «Исполнительный комитет мусульманок Крыма» («Кадынлар гюню»), которое действовало в Крыму в начале двадцатого века. С её именем связано уникальное для ислама того времени такого явления, как женское мусульманское движение.

Дочь известного крымскотатарского просветителя, лидера джадидизма Исмаила Гаспринского. Жена одного из основателей Азербайджанской Демократической Республики, Насиб-бека Усуббекова

Деятельность

В 1905 году Шефика Гаспринская стала редактором созданного её отцом Исмаилом Гаспринским первого в Крыму мусульманского женского журнала «Alem-i nisvan» — «Алем-и нисван» («Женский мир»), который выходил в свет на крымскотатарском языке.

1-11 мая 1917 года Шефика Гаспринская принимала участие в составе крымской делегации в работе I Всероссийского мусульманского съезда в Москве. Позже она была избрана делегатом I Курултая крымскотатарского народа, который состоялся в Бахчисарае 9 декабря 1917 года и была назначена Национальным правительством крымскотатарского народа директором Симферопольского женского педагогического училища.

После разгрома Национального самоуправления крымскотатарского народа она покидает Крым и переезжает в Баку, где организует педагогическое училище. В Баку она выходит замуж за премьер-министра Азербайджана Насиб-бека Усуббекова.

После свержения национального азербайджанского правительства, её муж был расстрелян и она эмигрировала в Турцию, где работала впоследствии заведующей сиротского дома. В 1930 году Шефика основала и возглавила в Стамбуле «Союз крымскотатарских женщин». Кроме этого она занималась проблемами крымскотатарских эмигрантов и благотворительностью.

Источники

• Ганкевич В. Ю. Роль И. Гаспринского и его семьи в развитии народного образования среди крымско-татарских женщин на рубеже XIX—XX веков/ Крым и Россия: неразрывные исторические судьбы и культура. Материалы республиканской научно-общественной конференции. Симферополь, 1994, стр. 19 — 21.
• Абдульваапов. Н. Гапринская Шефика / Деятели крымскотатарской культуры (1921—1944): Библиографический словарь. Симферополь:Доля, 1999, стр. 69

Ссылки

[turkology.tk/library/457 Женский вопрос" на страницах изданий И. Гаспринского и его влияние на развитие крымскотатарской журналистики начала ХХ в.]

Отрывок, характеризующий Гаспринская, Шефика Исмаиловна

Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.