Гастон Бийот

Гастон Бийот

Гастон Анри Густав Бийот ( фр. Gaston Henri Gustave Billotte; 10 февраля 1875 — 23 Мая 1940) — французский военный деятель, известный преимущественно в связи с событиями, повлекшими за собой поражение Франции во время немецкого наступления в мае 1940 года.

Биография

Родился в Сомвале, департамент Об. Окончил Особую военную школу Сен-Сир в 1896 году и поступил на военную службу в Тонкине, а потом в Китае. Затем он вернулся на родину и продолжил обучение в военном колледже в течение 1907-1909 гг. После окончания он вернулся обратно в Тонкин, но уже в качестве командира батальона в 1911-1913 гг. Потом был переведён в Марокко, где он продолжил службу в оккупационном корпусе до 1915 года.

Военная карьера

Первая мировая война 1914—1918

Во время Первой мировой войны командир бригады и офицер Генерального Штаба.

Межвоенный период 1918-1939

В 1919-20 гг. был главой Французской Военной Миссии в Польше. В 1920-х и 1930-х гг. проходил военную службу в колониальных гарнизонах в Сирии, Тунисе, Марокко и Французском Индокитае, где он являлся главнокомандующим с 1930 по 1932 гг. Был повышен до звания генерала в 1927 году. В 1933 году Бийот вернулся во Францию, где работал членом Верховного Военного Совета, президентом Консультативного Совета по колониальной обороне и начальников военной администрации Парижа.

Вторая мировая война 1939—1940

Когда началась Вторая Мировая война в сентябре 1939 года Бийоту было 64 года, и он собирался в отставку, но был назначен главнокомандующим 1-ой группой армий, базировавшейся в северной Франции вблизи бельгийской границы. Когда немцы атаковали 10 мая, силы Бийота начали продвижение в сторону Бельгии согласно плану союзников, предполагавшему, что немецкая армия повторит манёвр времён Первой мировой войны и атакует северную Францию, пройдя через территорию Бельгии, а затем двинется на Париж. Согласно плану «Гельб», немецкая атака на территории Бельгии была отвлекающим манёвром, целью которого было оттянуть силы союзников на север, в то время как объектом настоящего наступления был сектор Арден. Как и многие командующие союзных сил, Бийот не смог разгадать реальные замыслы противника. 12 мая Бийот получил задание скоординировать действия французской, бельгийской и британских армий в Бельгии. Для выполнения этой миссии ему не хватало ни подходящих помощников в штате, ни соответствующего опыта, и как сообщалось в отчёте, «когда он услышал о назначении на задание, то разразился слезами». Ему не удалось скоординировать свои действия с британским командующим, генералом лордом Гортом и бельгийским командующим, королём Леопольдом. К 15 мая боевой дух Бийота был «на самом дне». После совещания с Гортом 18 мая, он признался британскому офицеру: «Я измотан и ничего не мог поделать с этими „панцерами“». 20 мая британское правительство, обеспокоенное складывающейся ситуацией, отправило начальника Имперского Генерального штаба генерала Эдмунда Айронсайда для переговоров с Гортом и Бийотом. Как позднее отмечал Айронсайд: «Я нашёл Бийота и Бланшара в состонии полной подавленности. Ни плана, ни попытки составить план. Готовы идти на бойню. Поражение начинается с головки, без военных потерь… Я вспылил и, ухватив Бийота за пуговицу мундира, потряс его. Этот человек давно сдался». Айронсайд взял на себя командование по координированию действий и организовал неудачное наступление в южном направлении в районе Арраса в надежде испытать на прочность немецкие войска. В конце концов, осознав угрозу, исходящую о стремительного продвижения немцев из района Арден в сторону моря, французский главнокомандующий генерал Максим Вейган приказал Бийоту отвести войска на юг. На совещании, состоявшемся в Ипре 21 мая, Вейган нашёл Бийота в состоянии подавленности и пессимизма, «его отмечала тяжёлая печать тревог и забот последних двух недель».

21 мая Бийот получил тяжелое ранение в автоаварии и умер через два дня после этого, не выходя из комы. Британский генерал Генри Поунелл (начальник штаба Горта) высказался в связи с этим: «Со всем уважением, но в настоящий момент это для нас не самая большая потеря».

Сын Бийота — Пьер Бийот вступил в движение «Свободная Франция» и достиг больших высот в политической и военной карьере в послевоенной Франции.

Звания

• 1915, подполковник
• 1916, полковник
• 15 марта 1919, бригадный генерал польской армии
• 11 июля 1920, бригадный генерал французской армии
• 9 марта 1927, дивизионный генерал
• 15 июня 1930, корпусный генерал
• 4 ноября 1933, генерал армии

Награды и титулы

• Кавалер ордена Почетного легиона 30 декабря 1904 , офицер Почетного легиона 15 октября 1918 , командор Почетного легиона 11 июля 1924 , великий офицер Почётного легиона 24 декабря 1931 , Большой Крест Почетного легиона 23 декабря 1937
• Военный крест 1914-1918 (Франция) 21 января 1915
• Союзная медаль победы в Первой Мировой войне
• Памятная Медаль войны 1918-1918
• Памятная медаль Сирии-Киликии
• Колониальная медаль с планкой «Марокко»
• Бельгия, великий офицер ордена Короны, офицер ордена Леопольда I, Большой Крест
• Италия, командор ордена Короны Италии
• Марокко, командор ордена Алауитского трона
• Британская империя, кавалер ордена Бани
• Британская империя, рыцарь командор Королевского Викторианского ордена

Отрывок, характеризующий Гастон Бийот

И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…