Гастон I де Фуа
Гастон I де Фуа (фр. Gaston I de Foix; 1287 — 13 декабря 1315, аббатство Мобюиссон, около Понтуаза) — граф де Фуа, виконт де Беарн, де Габардан, де Кастельбон и де Сердань, князь-соправитель Андорры с 1302, виконт де Марсан с 1313, сын Роже Бернара III, графа де Фуа и виконта Беарна, и Маргариты де Монкада, виконтессы де Беарн. По сообщениям хронистов Гастон отличался жестоким и неукротимым нравом. Он провёл практически всю свою жизнь в многочисленных военных конфликтах.
Содержание
Биография
В момент смерти отца Гастону было всего 13 лет, поэтому первоначально регентшей в унаследованных им в 1302 году многочисленных владениях (графстве Фуа, виконтствах Беарн, Габардан, Кастельбон и Сердань) была его мать, Маргарита де Монкада. Однако молодость не помешала молодому графу принимать участие в военных походах, которые организовывал его сюзерен — король Франции Филипп IV Красивый. Уже в 1302 году Гастон в составе королевской армии принял участие в походе французской армии во Фландрию, где 11 июля он сражался в печально знаменитой битве золотых шпор около Куртре, в которой французы оказались разбиты фламандцами. В 1304 году он участвовал в новом походе Филиппа IV во Фландрию, где 17 августа участвовал в битве при Монс-ан-Певель, выигранной французами. В итоге в 1305 году было заключено перемирие.
Однако фландрская война имела и другие последствия. Для того, чтобы финансировать войну, король Филипп увеличил размеры выплат из владений своих вассалов, что вызвало многочисленные восстания в городах против королевских агентов. Гастон также отказался платить. Но после того, как сенешаль Каркассона конфисковал часть графства Фуа, Гастон подчинился и был прощён королём.
При Гастоне продолжился конфликт против дома Арманьяк из-за Беарнского наследства. Его отец в 1290 году присоединил виконтство Беарн как наследство жены, Маргариты де Монкада, второй дочери виконта Гастона VII. Однако его права на Беарн оспорил Бернар VI д'Арманьяк, граф д'Арманьяк, сын графа Жеро VI и Маты де Беарн, младшей сестры Маргариты. Вернувшись в 1303 году из фландрского похода, Гастон возобновил угасший было конфликт с Арманьяками. Он вторгся во владения графа Бернара VI, застав его врасплох, опустошив графство Арманьяк. В конфликт попытался вмешаться папа римский Климент V, пригрозив отлучить Гастона от церкви и наложить на его владения интердикт, однако Гастон первоначально проигнорировал угрозу, выгнав посланника папы. Однако позже он при посредничестве короля Англии примирился с понтификом и отвёл свои войска из Арманьяка. Дальше в спор вмешался и король Филипп IV Французский, вызвавший Гастона и Бернара ко двору. В итоге 25 декабря 1303 года Филипп вынудил Гастона и Бернара заключить мир. По решению короля Гастон был вынужден выплатить большой штраф и возместить ущерб пострадавшим. При этом для того, чтобы склонить Гастона принять все условия договора, король Филипп на некоторое время заключил под стражу в Шатле.
Однако окончательный мир между графами Арманьяка и Фуа так и не наступил. Король Филипп обещал передать Бернару виконтство Габардан, однако тот его так и не получил. В итоге Филипп передал его королю Англии Эдуарду II, который, нуждаясь в деньгах, отдал Габардан в залог Гастону. Гастон воспользовался этим для того, чтобы оставить Габардан себе, что привело к возобновлению конфликта. Кроме того у Гастона возник конфликт и братом Бернара д'Арманьяка, Гастоном, виконтом Фезансаге. Поводом послужило завещание умершей в 1309 году Гильомметты Беарнской, младшей сестре матери Гастона. Гильоммета завещала сеньорию Кастельвьель Гастону де Фезансаге. Желая получить Кастельвьевель, Гастон де Фуа и его мать, Маргарита, заключили 7 сентября 1310 года с Гастоном де Фезансаге соглашение, по которому в обмен на Кастельвьевель тому передавался Капсью и денежная рента, обещая через 3 года обменять Габардан на Капсью. На этом условии король Филипп оставил Габардан за графом Фуа. Однако в итоге Гастон де Фуа отказался передавать Капсью, после чего Гастон де Фезанскаге обратился с жалобой к королю Филиппу, который июня 1311 году заставил Гастона де Фуа выполнить соглашение. Однако Габардан так и остался предметом спора между домами графов Фуа и Арманьяк. При этом король Филипп неоднократно менял свои решения по этому вопросу. 1 июня 1313 года он приказал передать Габардан Мате, матери Бернара д'Арманьяк, однако это решение вызвало такое сопротивление, что 15 августа Филипп приказал взять виконтство под королевскую руку до принятия окончательного решения. А в ноябре того же года он передал спорные владения Гастону, однако тот тоже натолкнулся на сопротивление. После смерти Филиппа его преемник, Людовик X Сварливый, 23 марта 1315 года подтвердил последнее решение отца, но с тем же результатом.
Одновременно Гастон находился конфликте с королём Майорки Хайме II, оспаривая у него ряд пограничных владений. Первый арбитраж между ними был 15 июля 1304 года, однако он ни к чему не привёл, и между ними началась война. В итоге в октябре 1308 года вмешался король Филипп, после вынудивший Гастона и Хайме заключить мир.
10 апреля 1310 года бездетная Констанция Беарнская, старшая сестра Маргариты, матери Гастона, опасаясь, что её наследство вызовет новые раздоры между домами Арманьяков и Фуа, передала все свои владения, включая виконтство Марсан непосредственно Маргарите.
Около 1312 года разгорелся конфликт между Гастоном и его матерью. Гастон потребовал от матери передать ему Беарн, обвинив её в том, что она плохо управляла владениями во время его малолетства и произвела ряд незаконных дарений. Однако знать Беарна поднялась на защиту Маргариты. В итоге 21 сентября 1312 года Гастон признал, что он был не прав и заключил мир с Маргаритой. А в 1313 году Маргарита решила передать Гастону Габардан и Марсан, сохранив под своим непосредственным управлением только Беарн. 10 мая она подписала в Понтаке акт о передаче, 27 июня утвердила его в Понтуазе в присутствии королей Франции и Англии.
В июле 1314 года умер бездетный граф Урхеля Эрменгол X, назначив наследницей свою племянницу Терезу де Энтенса, которая была замужем за инфантом Альфонсо, вторым сыном короля Арагона Хайме II. Однако на Урхель предъявил претензии и Гастон I де Фуа. Он предъявил документ, по которому покойный граф в 1298 году обещал передать графство графу де Фуа. Но король Хайме II обвинил Гастона в фальсификации. Гастон ничего не смог противопоставить этому обвинению и был вынужден отказаться от своих претензий.
В том же 1314 году Гастон, как и ряд других французских баронов, восстал против жёсткой налоговой политики короля Филиппа IV. В ответ на это Филипп заключил Гастона в тюрьму Шатле в Париже. Однако после смерти Филиппа его наследник, Людовик X, выпустил Гастона. Вскоре возобновилась война против Фландрии. Гастон принял участие в неудачном походе во Фландрию, а по возвращении из него заболел и умер в аббатстве Мобюиссон.
Чувствуя приближение смерти, Гастон составил завещание. По нему старший сын, Гастон II, получал большую часть отцовских владений, включая Фуа, Беарн, Габардан и Марсан. Второй сын, Роже Бернар, получал большую часть владений в Каталонии, включая виконтства Кастельбон и Сердань, а также сеньории Монкада и Кастельвьель. Младший же сын, Роберт, должен был избрать духовную карьеру. Похоронен он был в Париже, в церкви Якобинцев. Позже его тело было перевезено в аббатство Бульбонн, где находилась родовая гробница графов Фуа.
Брак и дети
Жена: с октября 1301 Жанна д’Артуа (1289 — после 24 марта 1350), дочь Филиппа д’Артуа, сеньора Конша, и Бланки Бретонской. Дети:
- Гастон II Богатырь (1308 — 26 сентября 1343), граф де Фуа, виконт де Беарн, де Габардан и де Марсан, князь-соправитель Андорры с 1315
- Роже Бернар III (ок. 1310 — 1350), виконт де Кастельбон и де Сердань с 1315, родоначальник линии Фуа-Кастельбон
- Роберт, епископ Лавора
- Маргарита
- Бланка; муж: с 1328 Жан II де Грайи (ум. 1343), виконт де Бенож и де Кастийон, капталь де Бюш
- Жанна (ум. ок. 1358/1358); муж: с мая 1331 Педро IV Арагонский (1305 — 4 ноября 1381), граф Рибагорсы с 1322 (Пере IV), Ампурьяса (Пере IV) 1325—1341, Прадеса с 1344, сеньор Гандии 1323—1359
Напишите отзыв о статье "Гастон I де Фуа"
Примечания
Литература
- Monlezun, Jean Justin. [books.google.com/books/pdf/Histoire_de_la_Gascogne.pdf?id=sHW_kCR87l8C&output=pdf&sig=KDJUp8tgj00AvnNhQuhkFl1Daow Histoire de la Gascogne] = Histoire de la Gascogne depuis les temps les plus reculés jusqu'à nos jours. — J.A. Portes, 1846—1850. (фр.) ([armagnac.narod.ru/Monlezun/Monl_G.htm русский перевод])
- Roman d'Amat. Foix (Gaston Ier de) // Dictionnaire de biographie française, tome 14 (notices de FLESSARD à GACHON). — Paris: Letouzey et Ané, 1979. — P. 190—191.
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/TOULOUSE%20NOBILITY.htm#GastonIFoixdied1315B COMTES de FOIX] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 12 декабря 2009. [www.webcitation.org/66gox4SPR Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].
- [www.foixstory.com/data/comtes/10.htm Gaston Ier de Foix-Béarn] (фр.). Проверено 12 декабря 2009. [www.webcitation.org/66sEKikm2 Архивировано из первоисточника 12 апреля 2012].
| ||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гастон I де Фуа
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
