Гасфорд, Густав Христианович

Густав Христианович Гасфорд<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Западно-Сибирский генерал-губернатор
19 декабря 1850 — 13 января 1861
Предшественник:	Горчаков, Пётр Дмитриевич
Преемник:	Дюгамель, Александр Осипович
Рождение:	1 апреля 1794(1794-04-01)
Смерть:	5 мая 1874(1874-05-05) (80 лет) Санкт-Петербург
Военная служба
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Род войск:	Инженерные войска пехота генеральный штаб
Звание:	генерал от инфантерии
Командовал:	3-й егерский полк, 15-я пехотная дивизия, отдельный Сибирский корпус
Сражения:	Отечественная война 1812 года Заграничные походы 1813—1814 гг. Заграничный поход 1815 года Кавказская война Польская кампания 1831 года Венгерская кампания 1849 г. Среднеазиатские походы
Награды:

Густав Христианович (Густав-Кристоф фон) Гасфорд (Гасфорт, Гасфордт) (1794—1874) — русский генерал, генерал-губернатор Западной Сибири.

Биография

Начало деятельности

Родился 1 апреля 1794 года, уроженец Белостокской области Царства Польского, происходил из вестфальских дворян лютеранского исповедания и русским подданным сделался только в 1833 году.

Первоначальное образование получил в высшем ветеринарном училище в Кёнигсберге, а затем поступил в Институт Корпуса инженеров путей сообщения, по окончании которого произведён 1 июля 1811 года в прапорщики.

Наполеоновские войны

В июне 1812 года, с началом Отечественной войны, уже в чине подпоручика (с 6 июня) командирован в 1-ю западную армию, в команду инженер-полковника О. И. Манфреди; здесь он участвовал в укреплении Дриссенского лагеря, в фортификационных работах на реке Западной Двине и в отступлении 1-й армии к Смоленску, а также в сражениях под Смоленском и Дорогобужем; затем с подполковником Матушевичем он в продолжение 2 часов устроил переправу через Днепр, и по переходе корпуса К. Ф. Багговута уничтожил её под выстрелами неприятеля. С прибытием главной квартиры наших соединенных армий к Бородину, Гасфорд поступил в распоряжение инженер-генерал-майора П. Н. Ивашева и работал по укреплению Бородинской позиции, 25 августа устроил мост через реку Колочу и 26 августа участвовал в сражении при Бородине, исполняя поручения генерала от кавалерии графа Л. Л. Беннигсена; при отступлении войск к Москве и Тарутину устраивал дороги, переправы и укрепления позиций; за отличие, оказанное в Бородинском сражении, произведён 29 сентября 1812 года в поручики. При нападении на авангард Мюрата при селе Тарутино, он устроил мосты через реку Нару; затем участвовал в сражении при Малоярославце, в преследовании французов от Медыни к Красному, в сражениях под Вязьмой и Красным. За кампанию 1812 года награждён 24 июня 1813 года орденом св. Анны 4-й степени.

В 1813 году, 8 и 9 мая, будучи адъютантом при инженер-генерал-майоре Карбоньере, участвовал в Бауценском сражении, а по заключению Рейхенбахского перемирия — сопровождал Карбоньера при обозрении польских крепостей; по возобновлении кампании, вызвался 19 сентября в экспедицию для уничтожения моста через Эльбу, близ Кенигштейна, и вместе с поручиками графом Ламздорфом и графом Сиверсом под сильным огнём неприятеля подвел под мост брандеры и разрушил его в виду неприятеля; за это дело был награждён 29 октября орденом св. Владимира 4-й степени с бантом. Состоя при начальнике главного штаба Силезской армии генерал-лейтенанте И. В. Сабанееве, он 4 и 6 октября 1813 года участвовал в сражении при Лейпциге и при штурме деревни Штёттериц был контужен ядром в левую ногу; за оказанную храбрость награждён орденом св. Анны 3-й степени. В кампании 1814 года был в сражении при Арси-сюр-Об, где взят в плен, но освобожден новгородскими кирасирами, затем состоял при корпусе прусского генерала Г. А. Блюхера и был в делах при Бриенне и Париже. За кампанию 1814 года и отличие, оказанное при взятии Парижа, произведён 18 марта 1814 года в капитаны и в ноябре того же года переведен в свиту Его Величества по квартирмейстерской части.

По окончании кампании он с полковником А. И. Нейдгардтом производил военное обозрение и съёмку польско-австрийской границы. В 1815 году был командирован с ним же в Баварию для переговоров о проходе наших войск. По возобновлении военных действий находился при главной квартире и исполнял отдельные поручения: был послан с небольшим отрядом для очищения местности от шаек французских поселян, беспокоивших наши войска, а потом был командирован начальником главного штаба армии бароном Дибичем в крепость Витри, с тем чтобы побудить гарнизон крепости покориться королю Людовику XVIII; Гасфорд возвратился с ключами от крепости и с депутацией, которая была «отправлена в Париж для изъявления покорности королю и для испрошения отложившемуся гарнизону прощения». По заключении мира он, под начальством полковника Ф. Ф. Шуберта, участвовал в обозрении укрепленной линии Аргонских лесов и на обратном пути в Россию производил военный осмотр тюрингенских лесов.

6 марта 1817 года Гасфорд был назначен старшим адъютантом 2-го отделения Главного штаба 1-й армий по квартирмейстерской части. 30 августа 1818 года произведён в подполковники, 4 апреля 1822 года — в полковники и награждён орденом св. Анны 2-й степени с алмазами. В 1824 года Гасфорду было поручено подготовить планы всех сражений кампании 1812 года и доложить и пояснить их на местах боёв возвращавшемуся из Москвы принцу Вильгельму Оранскому.

На Кавказе

25 мая 1825 года Гасфорд назначен командиром 3-го егерского полка и поступил в Динабургский отряд генерал-инспектора по инженерной части великого князя Николая Павловича (будущего императора Николая I; в конце апреля 1828 г. переведён в Генеральный штаб с назначением 1 мая начальником штаба 1-го армейского корпуса; 22 августа награждён орденом св. Владимира 3-й степени. Оставаясь в этой должности, был командирован в 1829 г. в отдельный Кавказский корпус, где временно управлял делами по части Генерального штаба и исполнял обязанности начальника штаба корпуса во время перехода возвращавшихся из Анатолии наших войск в Грузию и оттуда на Кавказскую линию для усмирения горских племен, а также в экспедиции, предпринятой графом Паскевичем против джарских и белоканских аварцев.

Польский поход 1831 года

22 августа 1830 года произведён в генерал-майоры; назначенный в то же время начальником штаба 4-го корпуса, находился с 7 октября по 6 декабря на внешнем предохранительном кордоне, устроенном вокруг Москвы по случаю холеры. 1 декабря 1830 г. назначен начальником штаба 2-го пехотного корпуса и, состоя в этой должности, в 1831 году принимал участие в Польской кампании. Во время движения корпуса к Седльцу, он получил приказание двинуть первый эшелон на помощь отряду барона Гейсмара в Седльце, потерпевшему поражение под Сточеком от Дверницкого и преследуемого силами Скржинецкого. Польские войска были остановлены, и отряд Гейсмара спасён. Затем Гасфорд находился с 19 марта по 1 апреля в авангарде действующей армии, с 12 по 18 апреля участвовал во фланговом движении от Седльца к Минску и обратно к окрестностям Седльца; 1 мая — в преследовании мятежников от Калушина до Ендржеюва; 11 и 12 мая — в отражении корпуса Уминского от Седльца, за которое 24 сентября 1831 г. награждён орденом св. Анны 1-й степени (императорская корона к этому ордену пожалована 23 декабря 1836 года).

3 мая 1831 года был назначен начальником штаба 6-го пехотного корпуса и с 19 июня по 5 июля был в командировке для очищения от мятежников обширных лесов, окружающих Белосток; 26 июня разбил отряд Залевского на р. Сокольда. 6 июля выступил с войсками из Белостока к Седльцу для прикрытия отступления авангарда отряда генерала Е. А. Головина вследствие нападения на него главных сил поляков под командованием Я. Скржинецкого. В конце августа 1831 г. участвовал в отражении корпуса Ромарино, под Брест-Литовском, и в преследовании остатков этого корпуса через Коцк и Курув до пределов Галиции. За взятие приступом местечка Юзефова (3 сентября), во время преследования Ромарино, 31 мая 1832 г. награждён орденом св. Владимира 2-й степени и за участие в подавлении польского мятежа — польским знаком «За военное достоинство» 2-й степени (21 июля 1832 г.).

Молдавия и Кавказ

В 1833 году находился в походе, в Молдавии и Валахии, в составе сухопутного вспомогательного корпуса генерал-адъютанта Киселёва, посланного в помощь турецкому султану против египетского вице-короля. 12 мая 1835 г. был назначен начальником штаба 5-го корпуса, 1 декабря 1835 г. награждён орденом св. Георгия 4-й степени за выслугу 25 лет в офицерских чинах, 1 января 1840 г. получил должность командующего 15-й пехотной дивизией, и с ней с мая по сентябрь находился в десантном отряде на восточном берегу Чёрного моря, имевшем целью заставить горские племена прекратить разбои и грабежи; участвовал в высадке под Туапсе и в устье Псезуапе, в бою при укреплении Лазаревском и рубке лесов при укреплении Вельяминовском. В конце сентября вернулся в Севастополь.

6 декабря 1840 года произведён в генерал-лейтенанты; 12 ноября 1843 г. награждён орденом Белого Орла; в январе 1844 г., во главе 15-й дивизии, послан на Кавказ, в состав Чеченского отряда генерал-адъютанта А. И. Нейдгардта, для участия в экспедициях против горцев на левом фланге Кавказской линии, и с мая по август находился в непрерывных стычках. С 7 декабря 1844 г. по 18 мая 1845 г. командовал левым флангом Кавказской линии, и в течение этого времени успешно действовал против горцев, в особенности при освобождении Умахан-Юрта от скопищ Шамиля, обложившего этот пункт и при защите крепостей Воздвиженская и Грозная. В 1846 г. способствовал усмирению большой Кабарды и изгнанию Шамиля. 24 сентября 1847 г. пожалован украшенной бриллиантами табакеркой с портретом Государя Императора.

Венгерский поход 1848—1849 годов

В 1848 г. Гасфорт послан в княжества Молдавию и Валахию для водворения там порядка и спокойствия и для очищения княжеств от мятежнических шаек. В июне 1849 г., перейдя границу Австрии, под главным начальством генерала Лидерса, участвовал во взятии цитадели и гарнизона города Кронштадта (Брашов); затем, командуя отдельным отрядом, разбил венгерский корпус Шандора на реке Фекеш; 8 июля, руководя двумя боевыми линиями, находился при взятии с боя укрепленных позиций при Толмаче и Ротентурмском ущелье, за что 8 июня 1849 г. награждён золотой шпагой с алмазами и надписью «За храбрость». В г. Кедзи-Вашархей захватил и уничтожил литейный и оружейный заводы и пороховую мельницу, 9 июля участвовал во взятии Германштадта (Сибиу). 20 июля, защищая с отдельным отрядом Германштадт с находившимися в нём боевыми и продовольственными запасами главного отряда, нанёс неприятелю поражение у Рейсмарка и Мюльбаха (Себеш); отбил два орудия, четыре ракетных станка, обоз и взял 1170 человек в плен; за это дело 12 ноября 1849 г. награждён орденом св. Георгия 3-й степени № 469

За отличную распорядительность и мужество, оказанныя в сражении 20 июля, где нанес совершенное поражение неприятелю, отнял у него 2 орудия, 4 ракетных станка и обоз, а также взял в плен 1170 человек

24 июля неприятель, усиленный свежими войсками, под начальством Бема, перешёл в наступление, и Гасфорду пришлось отступать к селу Вестеки, прикрывая огромный обоз, что совершено им в течение 11 часов, при усиленном нападении неприятеля, в полном порядке; он получил сильную контузию картечью в голень правой ноги; 31 июля под начальством генерала А. Н. Лидерса был в сражении с венграми под Мюльбахом; 7 августа обложил город Казык и принудил к сдаче трёхтысячный отряд повстанцев под начальством Фрумера. За эту кампанию награждён австрийским орденом Железной короны 1-й степени (1849 г.). По окончании её, назначен командующим войсками, оставленными в Трансильвании «для окончательного водворения порядка и тишины»; 27 сентября передал австрийскому правительству отбитое у повстанцев и добровольно сданное ими оружие, а затем в октябре 1849 г. возвращён в княжества Молдавию и Валахию и с апреля 1850 г. до февраля 1851 г. командовал войсками, расположенными в придунайских княжествах.

Западная Сибирь

29 января 1851 года Гасфорд назначен исполняющим дела генерал-губернатора Западной Сибири и командующим отдельным Сибирским корпусом; 19 апреля 1853 года произведён в генералы от инфантерии и утверждён в должности генерал-губернатора. В течение десятилетнего своего управления Западной Сибирью Гасфорд провел многие административные реформы и присоединил к империи важные плодородные местности: Заилийскую долину, верховье реки Чу и северное предгорье Тянь-Шаня; из них образован Алатавский округ, в котором возведены укрепления (среди которых крепость Верная), поселены казачьи станицы, положено начало развитию торговли и промышленности; образовал новый военный Берёзовский округ, с целью улучшения быта самоедов и остяков, и из Сибирско-Киргизской степи две новые области: Сибирских киргизов и Семипалатинскую (1854), в которой, подобно Алатавскому округу, возведены новые станицы для ограждения со стороны Китая и удобства сообщения с Заилийским краем; в 1858—1859 годах был снаряжён торговый караван, под прикрытием военного отряда, в Кашгар, с целью ознакомиться с торговым и военно-политическим значением этого важного пункта центральной Азии; в 1860 году снаряжена особая экспедиция, во главе с полковником генерального штаба А. Э. Циммерманом, которая взяла с бою и разорила Пишпек и Токмак, главные гнезда кокандцев, и подчинила русской власти иссык-кульских киргизов, подчинённых кокандскому хану; наконец, было преобразовано Сибирское казачье войско и подготовлено образование Семиреченского казачьего войска. Было построено в крае более 200 церквей, во многих сёлах учреждены приходские училища, в восьми городах впервые в крае открыты женские школы, а в Омске, по инициативе его жены был основан сиротский приют «Надежда». За время управления Западной Сибирью Гасфорд был награждён чином генерала от инфантерии (19 апреля 1853 года) и орденами: св. Александра Невского (23 августа 1854 года, алмазные знаки к этому ордену пожалованы 26 апреля 1856 года) и св. Владимира 1-й степени с мечами (30 августа 1860 года). В память его управления краем в Тобольской гимназии учреждены 3 стипендии (из них одна семипалатинским купечеством), а в Тобольской и Тюменской женских гимназиях — две.

Благодарность

Его высокопревосходительство, генерал от инфантерии Гасфорд, от 13 января за № 23, извещая о всемилостивейшем увольнении его от звания и должностей генерал-губернатора Западной Сибири и командира отдельного Сибирского корпуса, приятной обязанностью вменяет себе благодарить искренно и душевно всех его сотрудников и сослуживцев по гражданскому управлению, за их похвальное усердие и добросовестное содействие во всех его распоряжениях и преобразованиях на пользу этой отдалённой страны. К этому его высокопревосходительство присовокупляет, что где бы он ни находился, он всегда с удовольствием будет вспоминать о тех трудах, которые разделяли с ним его сотрудники, в течение десятилетнего управления его Западной Сибирью, и которые исключительно устремлены были к благоустройству и возвышению высочайше вверенного ему края

— Тобольские губернские ведомости № 7 18 февраля 1861 год. Тобольск

В Петербурге

19 января 1861 г. Гасфорд назначен членом Государственного совета, но болезнь глаз, доведшая его до потери зрения, заставила его в последние годы службы испросить увольнение от присутствования в Совете. Он был почетным членом Академии Наук и Вольного Экономического и Географического обществ, а с 1859 г. носил звание почётного президента парижского общества «Уничтожения невольничества и торга неграми в Африке» (Institut d’Afrique). Скончался 5 мая 1874 г. в Санкт-Петербурге. Погребён на Волковом лютеранском кладбище.

Награды

• Орден Святой Анны 4-й ст. (1813);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1813);
• Орден Святой Анны 3-й ст. (1813);
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1822);
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1828);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1831);
• Орден Святого Владимира 2-й ст. (1832);
• Virtuti militari 2-й ст. (1832);
• Орден Святого Георгия 4-й ст. (1835);
• Орден Белого Орла (1843);
• Золотое оружие «За храбрость» (1849);
• Орден Святого Георгия 3-й ст. (1849);
• Орден Святого Александра Невского с алмазами (1854);
• Орден Святого Владимира 1-й ст. (1860).

Семья

Внешние изображения
	[foretime.ru/wp-content/uploads/2011/03/luba02.jpg Памятник Любочке в Омске]

Гасфорд был трижды женат:

1. с 1821 года жена Евгения Васильевна Безродная, дочь генерал-майора Василия Кирилловича Безродного, их дети:
   • Людмила-Анна (1822—1891, замужем за генералом от инфантерии Я. А. Слуцким)
   • Всеволод (1822—1892), военный агент в Италии, генерал-майор. Участник обороны Севастополя 1854-1855 гг., командовал Казанским егерским полком.
   • Ольга (1826— ?)
   • Надежда (1828—1885).
2. жена Любовь Федоровна Львова (1829—1852), дочь тайного советника Ф. П. Львова от его второго брака, сестра композитора А. Ф. Львова. По отзыву современника, была «особой очень симпатичной, милой и к нуждам бедных и обездоленных классов внимательной». В период генерал-губернаторства мужа в Западной Сибири по своей скромности и беспритязательности, приобрела всеобщую любовь и уважение. Умерла от чахотки.
3. жена Надежда Николаевна Львова (ум. в 1876), племянница второй жены Гасфордта, дочь её брата действительного статского советника Николая Фёдоровича Львова (1801—1871). По словам П. К. Мартьянова, в этом супружестве Гасфорд нашёл «капуанскую негу», и «выхода ему из нее не было. Характер его изменился, он сделался еще более серьезен и сосредоточен, и все свободное от дел время проводил с молодой женой, которая, говорили, была недурная поэтесса и музыкантша. Он даже брал ее с собою, когда совершал объезды войск, расположенных в степи, или посещал пограничные казачьи поселения, и она помогала ему делать добро».

Память

• В 1860 году, в честь 10-летнего управления Западной Сибирью, дворянское и купеческое сословие, чиновники городов Тобольской губернии собрали добровольные пожертвования для создания стипендии имени Гасфорда в Тобольской гимназии и Тобольской Мариинской женской школе. Был собран капитал 8450 рублей. Выпускники учебных заведений носили звание «воспитанников и воспитанниц генерала от инфантерии Гасфорда».
• В честь генерал-губернатора в городе Омске была названа улица Гасфордовская, переименованная в советское время в Карла Либнехта. Также в честь его жены назван Любинский проспект, где в 1999 году ей установлен памятник, ставший одним из символов города Омска.

Источники

• Гасфорд, Густав Христианович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Исторические материалы. Генерал-губернаторы Западной Сибири: Г. Х. Гасфорд // Тобольские губернские ведомости. № 9. 29 января 1895 год. Неофициальная часть. Тобольск.
• Поездка в Березов и Обдорск (генерал-губернатора Западной Сибири Густава Христиановича Гасфорда) // Русский инвалид. № 59. 1858.
• Шилов Д. Н., Кузьмин Ю. А. Члены Государственного совета Российской империи. 1801—1906: Биобиблиографический справочник. СПб., 2007.

Ссылки

• [foretime.ru/pamyatnik-lube-omsk/ Памятник жене Гасфорда Любочке в Омске]

Отрывок, характеризующий Гасфорд, Густав Христианович

– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.