Гатаноа

Гатаноа (англ. Ghatanothoa) — центральное мифическое божество произведения Говарда Лавкрафта «Вне времени», оставленное на Земле пришельцами Ми-го с планеты Юггот задолго до начала существования человеческой цивилизации.

Гатаноа бессмертен и обитает в подземелье крепости, некогда располагавшейся на горе Йаддитх-Гхо, в царстве К’наа, на исчезнувшем континенте Му. Географически гора расположена вблизи Новой Зеландии. По легенде, любой, кто увидит древнее божество или даже его изображение, впадёт в состояние окаменения, при этом мозг и внутренние органы останутся целыми и продолжат жизненную активность до тех пор, пока некий внешний фактор не разрушит окаменевшую оболочку. Чтобы избежать пробуждения Гатаноа, люди царства К’наа ежегодно приносили в жертву двенадцать юных воинов и двенадцать девушек. Их тела сжигались на кострах в мраморном храме у подножия горы, поскольку ни один человек не осмеливался подняться к крепости на вершине горы.
Самое значительное выступление человека против Гатаноа было совершено служителем храма Шуб-Ниггурата по имени Т'юог, о чём рассказывается в «Безымянных культах» Фредерика фон Юнтца. Т'юог создал свиток, который должен был защитить его от разрушительного эффекта вида божества, но из-за подмены жрецами Гатаноа свитка на поддельный, он потерпел неудачу. Описываемые события относятся к Году Красной Луны, что по версии фон Юнтца соответствует 173148 году до н.э.

По серии рассказов Лина Картера "[en.wikipedia.org/wiki/The_Xothic_Legend_Cycle:_The_Complete_Mythos_Fiction_of_Lin_Carter Xothic legend cycle]", Гатаноа является первенцем Ктулху. Колин Генри Уилсон связал Гатаноа с инопланетной расой энергетических ящериц Ллоигор и назвал их слугами божества

См. также

• Ктулху
• Тангароа

Ссылки

• Г.Ф. Лавкрафт [lib.ru/INOFANT/LAWKRAFT/out_time.txt "Вне Времени"].

Отрывок, характеризующий Гатаноа

Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.