Гатине-Анжу

Дом Гатине-Анжу (фр. Maison de Gâtinais—Anjou) или Дом де Шато-Ландон (фр. Maison de Château-Landon) — французский знатный род, представители которого были графами Анжу, Мэна, Тура, а также герцогами Нормандии и Бретани. Вместе с домом Ингельгерингов дом Гатине-Анжу часто объединяют в Первый Анжуйский дом (фр. Première maison d'Anjou). В XII веке дом разделился на две ветви — старшую, больше известную как династия Плантагенетов, представители которой были королями в Англии, и младшую, представители которой правили в Иерусалимском королевстве.

Происхождение

Ранние графы Гатине

Достаточно достоверно установлена генеалогия графов Гатине начиная с графа Жоффруа I:

Жоффруа I граф дю Гатине

Беатрис де Макон

Гуго дю Перш

Фульк III Чёрный граф Анжу

Обри Горбатый граф дю Гатине

Жоффруа II граф дю Гатине

Ирменгарда

Жоффруа III граф дю Гатине и Анжу

Фульк IV граф Анжу

Однако происхождение ранних графов Гатине, а также связь их с виконтами Орлеана точно не установлены. Историки не раз предпринимали попытки восстановить генеалогию рода, однако большинство из них в настоящее время отвергнуто, поскольку они опирались на акты, которые были неправильно датированы. В настоящее время существует 2 теории происхождения рода.

Первую теорию выдвинул историк Эдуард де Сен-Фаль. Основой его теории послужил факт, по которому дети Беатрис де Макон от разных браков наследовали друг другу в графстве Гатине. И на основании этого он сделал вывод, что Беатрис была наследницей Гатине и именно она принесла своим мужьям Гатине. Беатрис была дочерью Обри II, графа де Макон, которого Эдуард де Сен-Фаль отождествил с упоминаемым в источниках виконтом Орлеана Обри. Сыновья Обри II, унаследовавшие графство Макон, были значительно младше Беатрис, поэтому было сделано предположение о том, что она родилась от первого брака, а её мать была идентифицирована как дочь Жоффруа, виконта Орлеана. Кроме того, граф Готье был отождествлён с Готье I, графом Вексена, Амьена и Валуа, а также указан первым мужем Беатрис. В результате получилось следующее древо:

Жоффруа виконт Орлеана

дочь

Обри II граф де Макон

Беатрис де Макон замужем 3 раза

1-й муж: Жоффруа I

2-й муж: Готье I граф Вексена

3-й муж: Гуго дю Перш

Фульк III Чёрный

Обри I Горбатый

Жоффруа II

Ирменгарда

Жоффруа III

Фульк IV

Однако данная теория имеет ряд недостатков, на которые указал историк Кристиан Сеттипани:

• брак между Готье I, графом Вексена, и Беатрис де Макон не упоминается ни в каких источниках. Также не упомянут первый брак графа Обри II де Макон;
• использовался аргумент, согласно которому если дети происходят от разных браков матери и наследуют какое-то владение один за другим, то это владение им досталось именно от матери, однако нет подтверждения, что в X веке этот принцип работал;
• отождествление Обри II де Макон и Обри, виконта Орлеана, не находит документального подтверждения.

В результате Сеттипани выдвинул свою теорию, в которой постарался учесть недостатки теории Эдуарда де Сен-Фаля. Согласно ей Готье I Вексенский мог унаследовать владения виконтов Орлеана благодаря браку с Адель, вероятной дочерью графа Анжу Фулька II и Герберги, которая, согласно Сеттипани, могла быть дочерью Жоффруа Орлеанского. После угасания рода виконтов Орлеана их владения перешли к сыну Адель, Жоффруа, единственному из сыновей Готье, о владениях которого в источниках ничего не говорится. Готье дю Гатине при этом он отождествил с Готье II Белым, другим сыном Готье I. После смерти единственного сына Жофруа, Обри Кривого, Гатине перешло к его единоутробному брату Жоффруа II Ферреолю. В результате получилось следующее древо:

Жоффруа I

Фульк I Добрый граф Анжу

Обри виконт Орлеана

Герберга

Фульк II Добрый граф Анжу

Готье I граф Вексена

Адель

Обри II граф де Макон

Жоффруа I Гризегонель граф Анжу

Готье II Белый

Жоффруа I граф Гатине

Беатрис де Макон

Гуго дю Перш

Фульк III Чёрный граф Анжу

Обри Горбатый граф Гатине

Жоффруа II граф Гатине

Ирменгарда

Жоффруа II Мартелл граф Анжу

Жоффруа III граф Гатине и Анжу

Фульк IV граф Анжу

Графы Гатине были связаны родством с виконтами Орлеана, которым в начале X века принадлежало Гатине. Первым виконтом Орлеана был Жоффруа (Гозфрид), который также был графом Невера. На основании ономастических исследований Кристиан Сеттипани выводил происхождение Жоффруа из дома Роргонидов, правивших графством Мэн, а также Шатоденского дома и Гатине-Анжу:

Гозфрид (ум. 878) граф дю Мэн маркиз Нейстрии

Гозлен II (ум. 914) граф дю Мэн

Гозберт граф

Гозфрид граф

Эрве граф

Гозберт граф

Жоффруа (Гозфред) граф Невера виконт Орлеана

Гозфред виконт Шартра

Обри виконт Орлеана

Гозфред (Жоффруа) I (ум. после 987) виконт Шатодена

Гуго I (ум. 1003) виконт Шатодена и архиепископ Тура

Фулькуа граф Перша

Жоффруа I (ум. 1039) граф Перша виконт Шатодена

Гуго (ум. 1000)

Шатоденский дом

Дом Гатине-Анжу

Гатине-Анжу

Согласно поздним генеалогиям родоначальником был Бушар, граф Гатине, оставивший сына по имени Жоффруа II Ферреоль (ум. 1043/1045). Однако в ранних источника графа Гатине по имени Бушар не упоминается и современные исследователи считают Бушара выдумкой средневековых генеалогов. В действительности отцом Жоффруа II был Гуго дю Перш, младший сын графа Фулькуа дю Перш. Гуго женился на Беатрис, дочери Обри II де Макон, вдове Жоффруа I, графа Гатине, благодаря чему его сын Жоффруа и унаследовал Гатине после смерти графа Обри Кривого. Этот брак установлен по акту 26 мая 1028 года, который был подписан зятем Обри, графом Гатине Гуго, а также Франконом, епископом Парижа. В качестве свидетелей там упомянуты 2 сына Гуго — Жоффруа и Лето. Гуго происходил из семьи, вассальной графам Блуа, а графы Гатине были вассалами Капетингов. Дом Блуа также враждовал с домом Анжу в X — XII веках, поэтому Плантагенеты (потомки Гуго) пытались скрывать происхождение их предка из семьи, вассальной графам Блуа.

История

Жоффруа II Ферреоль (ум. 1043/1045) после смерти в 1028/1030 году своего единоутробного брата Обри стал графом Гатине. Благодаря браку с Ирменгардой (Бланкой), сестрой графа Анжу Жоффруа II Мартелла, Жоффруа Ферреоль стал союзником графов Анжу. Его старший сын Жоффруа III Бородатый (1040—1096/1097), наследовавший отцу, после смерти дяди в 1060 году унаследовал также графства Анжу и Тур, однако не смог сохранить контроль над Мэном, захваченным герцогом Нормандии Вильгельмом.

Однако в 1067 году против Жоффруа, который неудачно пытался бороться против духовенства и был отлучён от церкви, восстал его младший брат Фульк IV Решин (1043—1109), который после смерти отца получил Сентож, захваченный в 1061 году герцогом Аквитании Гильомом VIII, и сеньорию Вийе. В результате Жоффруа попал в плен, а в 1068 году был окончательно смещён братом, проведя остаток жизни в заключении. Для того, чтобы его титул был признан королём Франции Филиппом I, Фульк уступил королю родовое графство Гатине, присоединённое к королевскому домену.

Фульк IV старался упрочить свою власть и усмирить непокорных вассалов, а также заключить несколько брачных союзов, чтобы найти союзников для борьбы против Вильгельма Завоевателя, ставшего в 1066 году королём Англии. В конце своего правления он был вынужден на какое-то время разделить власть со своим старшим сыном Жоффруа IV Мартеллом (ум. 1006), восставшим против отца. Наследовавший Фульку IV в 1109 году младший сын Фульк V Молодой смог усмирить непокорных вассалов, против которых воевал ещё его отец, а также увеличить владения благодаря браку с наследницей графства Мэн, присоединив его, однако это вынудило его проводить политику лавирования между королём Англии Генрихом I и королём Франции Людовиком VI, сторону которого Фульк в итоге и выбрал, получив должность сенешаля. Позже он не раз вмешивался в споры о наследстве в графстве Фландрия. А в 1128 году Фульк смог женить своего старшего сына Жоффруа V Красивого на дочери короля Англии Генриха I. Благодаря этому браку Жоффруа позже получил Нормандию, а его старший сын Генрих стал королём Англии и родоначальником династии Плантагенетов.

В 1129 году Фульк V передал графство Анжу своему сыну Жоффруа V, а сам женился на Мелисенде, дочери и наследнице короля Иерусалима Балдуина II и перебрался в Иерусалимское королевство, где в 1131 году унаследовал королевский титул. От этого брака пошла Иерусалимская ветвь рода, угасшая по мужской линии в 1185 году после смерти короля Балдуина IV Прокажённого, а по женской — в 1206 году после смерти королевы Изабеллы.

Генеалогия

Фульк III Чёрный (ум. 1040) граф Анжу

Хильдегарда (ум. 1046)

Гуго дю Перш жена: Беатрис де Макон графиня дю Гатине

Жоффруа II Мартелл (ум. 1060) граф Анжу

Ирменгарда Бланка (ум. 1076)

Жоффруа II Ферреоль (ум. 1043/1045) граф дю Гатине

Хильдегарда муж: Жослен сеньо де Куртене

Жоффруа III (ум. 1096) граф Анжу и Гатине

1-я жена: Хильдегарда де Боженси

2-я жена: Ирменгарда де Бурбон

Фульк IV ле Решин (ум. 1109) граф Анжу

3-я жена: Бертрада де Монфор

Ирменгарда Анжуйская 1-й муж: Гильом IX Аквитанский 2-й муж: Ален IV Бретонский

Жоффруа IV Мартелл граф Анжу (ум. 1106)

1-я жена: Эребмурга де Боженси графиня дю Мэн (ум. 1126)

Фульк V граф Анжу король Иерусалима (ум. 1144)

2-я жена: Мелисента Иерусалимская (ум. 1161)

Жоффруа V Плантагенет (ум. 1151) жена: Матильда Английская (1102—1167) королева Англии

Эли II граф дю Мэн (ум.1151)

Матильда (ум. 1119) муж: Вильгельм Аделин

Сибилла (ум. 1119) 1-й муж: Вильгельм Клитон граф Фландрии; 2-й муж: Тьерри Эльзасский граф Фландрии

Балдуин III король Иерусалима (ум. 1163)

Амори I король Иерусалима (ум. 1174)

Генрих II король Англии (ум. 1189)

Жоффруа VI граф Анжу (ум. 1158)

Гильом (ум. 1158) граф де Пуатье

Сибилла королева Иерусалима (ум. 1191) муж: Ги де Лузиньян

Балдуин IV Прокажённый король Иерусалима (ум. 1185)

Изабелла (ум. 1206) королева Иерусалима замужем 4 раза

Династия Плантагенетов

потомство

См. также

• Список графов Гатине
• Список графов и герцогов Анжуйских
• Ингельгеринги
• Плантагенеты
• Иерусалимское королевство
• Анжу (графство)

Литература

• Семёнов И. С. Европейские династии: Полный генеалогический справочник / Научный редактор Е. И. Карева, О. Н. Наумов. Вступительная статья О. Н. Наумов. — М.: ООО «Издательство Энциклопедия», ООО «Издательский дом ИНФРА-М», 2006. — 1104 с. — 1 000 экз. — ISBN 5-94802-014-2., ISBN 5-16-002720-3
• Settipani C.. Les vicomtes de Châteaudun et leurs alliés // Settipani C.; Keats-Rohan, Katharine S. B. Onomastique et Parenté dans l’Occident médiéval. — Oxford: Linacre College, Unit for Prosopographical Research, 2000. — ISBN 1-900934-01-9.
• Saint Phalle, Édouard de. Les comtes de Gâtinais aux X^e et XI^e siècle // Settipani C.; Keats-Rohan, Katharine S. B. Onomastique et Parenté dans l’Occident médiéval. — Oxford: Linacre College, Unit for Prosopographical Research, 2000. — P. 230—246. — ISBN 1-900934-01-9.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/ANJOU,%20MAINE.htm#_Toc216764582 COMTES d'ANJOU] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 2 августа 2009. [www.webcitation.org/66gO2NWOV Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].
• [www.francebalade.com/anjou/anjcomte.htm Les COMTES d'ANJOU] (фр.). FranceBalade. Проверено 2 августа 2009. [www.webcitation.org/66gUi9eHJ Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Гатине-Анжу

Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.