Гауауи, Лунес

Лунес Гауауи
Общая информация
Родился	28 сентября 1977(1977-09-28) (46 лет) Тизи-Узу, Алжир
Гражданство	Алжир
Рост	188 см
Вес	84 кг
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб	КС Константина
Карьера
Клубная карьера*
1997—1999	УСМ Дра Бен Хеда	? (−?)
1999—2007	Кабилия	156 (−?)
2007—2008	Тлемсен	42 (−?)
2008—2009	УСМ Аннаба	26 (−?)
2009—2010	АСО Шлеф	21 (−20)
2010-2012	УСМ Блида	26 (-22)
2012-2013	АС Хруб	? (-?)
2013	КС Константина	2 (-0)
Национальная сборная**
2001 — н. в.	Алжир	49 (−?)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 31 мая 2013. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах, откорректировано по состоянию на 31 мая 2013.

Лунес Гауауи (араб. الوناس قاواوي‎; 28 сентября 1977, Тизи-Узу) — алжирский футболист, вратарь клуба «КС Константина» и национальной сборной Алжира.

Биография

Клубная карьера

Гауауи начал свою карьеру в клубах низших алжирских лиг, а в 22-летнем возрасте перешёл в один из сильнейших алжирских клубов «Кабилия», за который отыграл 8 сезонов, выиграв за это время два чемпионата Алжира и три Кубка КАФ. После «Кабилии», Гауауи играл за алжирские «Тлемсен» и «УСМ Аннаба».

Карьера в сборной

Лунес Гауауи дебютировал в составе национальной сборной Алжира 30 декабря 2001 года в матче против сборной Сенегала. К настоящему времени Гауауи провел в составе сборной 49 матчей. Гауауи принимал участие в двух Кубках африканских наций и в чемпионате мира 2010.

Достижения

• Чемпион Алжира (2): 2003/04, 2005/06
• Финалист Кубка Алжира: 2003/04
• Обладатель Кубка КАФ (3): 2000, 2001, 2002

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=116 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [soccernet.espn.go.com/player/_/id/41444/lounes-gaouaoui?cc=5739&ver=global Профиль на espn.com]
• [www.fifa.com/worldcup/players/player=185015/index.html Профиль на fifa.com]

Отрывок, характеризующий Гауауи, Лунес

– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.