Гаучо

Гáучо (исп. gáucho, порт. gaúcho — гаушу, встречается произношение гаушо) — социальная, в том числе иногда и субэтническая группа в Аргентине, Уругвае и штате Риу-Гранди-ду-Сул в Бразилии, близкая по духу американским ковбоям. В Бразилии этот термин используется для обозначения всех жителей указанного штата. В Боливии словом «гаучо» называют всех аргентинцев.

Термин «гаучо» — приблизительный эквивалент североамериканского слова «ковбой»; появился он в XVIII веке. Как и мексиканский термин «вакеро» (исп. vaquero), он приобрёл популярность в XIX веке и сейчас чаще всего используется, когда речь идёт о данных временах. В XIX веке гаучо составляли большинство сельского населения пампасов, занимаясь выпасом рогатого скота и сельским хозяйством.

Женщин гаучо традиционно называют Чина (от кечуа china — девушка), пайсан, гвайна, гаучо, пренда.

Гаучо играли важную роль в заселении Аргентины и Уругвая, войнах за независимость, развитии культуры этих стран, в частности — литературы. Ярчайшим примером литературы гаучо является «Мартин Фьерро» (1872). В начале ХХ века гаучо практически исчезли, смешавшись с потомками басков, шотландцев, итальянцев и других переселенцев ХIХ-ХХ вв.

Происхождение

Гаучо образовались в XVI—XVII веках от браков испанцев с местными индейскими женщинами (племена тупи, гуарани и др.). Наибольшее распространение образ жизни гаучо приобрёл во времена ранней европейской колонизации, когда гаучо вели бродячую, полукочевую жизнь, работая пастухами (крупный рогатый скот, овцы). С началом массовой европейской иммиграции в конце XIX — начале XX веков традиционный образ жизни гаучо отошёл на второй план и стал менее заметным. Тем не менее, многие гаучо, будучи хорошо знакомы с особенностями и нравами своих стран, имея долгую историю и многочисленные кланово-родственные связи, получили огромные земельные наделы и пастбища, нанимая европейских батраков-иммигрантов, и оказывали огромное авторитарное влияние на внутреннюю и внешнюю политику своих государств в рамках так называемой военной хунты.

Этимология

Есть несколько гипотез о происхождении термина гаучо. По одной из них (наиболее вероятной он происходит из языка кечуа, где слово «huachu» означает «сирота», «бродячий». Поскольку впервые термин датирован 1816 годом, его происхождение (согласно другой гипотезе) от арабского «chaucho» (вид кнута, который использовался при выпасе животных), маловероятно. У арабов-мудехаров, которые входили в число колонизаторов Южной Америки, также существовало слово «hawsh», которое означало пастуха и кочевников. В языке андалусийских цыган также есть родственное слово «gacho», которое означает крестьянина.

Первые письменные упоминания о гаучо приходятся на начало XVII века. Тогда для их обозначения использовались термины «mancebos», «mancebos de la tierra», «moços perdidos», «moços vagabundos», «criollos de la tierra», «changador». В середине XVII века для этой социальной группы использовался латинизированный термин «gauderio». Первые упоминания термина гаучо в официальных документах датируются 1771 годом.

В конце XVIII — начале XIX веков слово «гаучо» распространилось по всей колонизируемой территории Южной Америки для обозначения свободных рабочих, которые выращивали скот в пампасах. Первоначально термин имел уничижительный оттенок, но уже в 1820—1830-х годах он стал терять его благодаря Хосе Артигасу, лидеру Федералистской партии Аргентины.

В 1833 году Чарлз Дарвин посетил Южную Америку в рамках своей кругосветного путешествия на корабле «Бигль». В своей книге он описал гаучо и отметил, что это слово является общеупотребительным для Лаплатской низменности и в Патагонии. Также Дарвин писал, что диктатор Аргентинской конфедерации Хуан Мануэль де Росас одевался и вёл себя как гаучо, имел благодаря этому безграничную популярность в Аргентине.

В 1845 году Доминго Фаустино Сармьенто издал книгу «Факундо», где описал и проанализировал жизнь каудильо Факундо Кирога, а также быт и культуру гаучо аргентинской пампы.

Существовал также миллионер Эстебан Агусто Хильибранд Гауч, которому принадлежали семьи рабов, ушедшие после его смерти кто куда.

Жизнь гаучо

Считается, что первые гаучо появились в XVII веке и были в основном молодыми креолами и метисами. Гаучо вели кочевой образ жизни и свободно жили на землях от северной Патагонии до Риу-Гранди-ду-Сул, от Атлантического океана до Анд. Формально гаучо не подчинялись никакой власти и пасли скот на землях, которые были колониями Испании и Португалии, свободно пересекая границы. Гаучо имели собственный фольклор, специфическую одежду, произношение и привычки. В XIX веке гаучо составляли большинство сельского населения пампасов, занимаясь выпасом рогатого скота и сельским хозяйством.

Чарльз Дарвин так описывает гаучо:

«Они имеют длинные волосы ниже плеч, лицо, чёрное от ветра, фетровую шляпу, чирипу [широкие мужские брюки из одного куска ткани] и сапоги из кожи лошади, длинный острый нож за спиной, который держится на ремне, и едят обычно жареное мясо, иногда добавляя в него мате и сигареты».

Гаучо обычно изображают худыми, сильными и подвижными, преимущественно молчаливыми. Речь гаучо представляла собой смесь архаического испанского и индейских языков с примесью африканских и португальских слов.

В аксиологии гаучо наибольшими ценностями считались храбрость, верность и гостеприимство. Гаучо были искусными наездниками. До наших времён сохранились некоторые традиционные забавы гаучо: все они связаны с мастерством верховой езды. Гаучо без коня переставал быть гаучо.

Основой питания гаучо было мясо, преимущественно говядина, реже баранина. Гаучо ели практически любое мясо, кроме конины, собак и кошек. Обычно мясо жарили — такое блюдо называлось асадо. Также частью рациона гаучо была кукурузная каша локро. Сейчас оба этих блюда входят в состав традиционной аргентинской кухни. Традиционным напитком гаучо были чай мате и алкогольный женевер.

Традиционными музыкальными инструментами гаучо были разновидности гитары. Под их сопровождение пелись паяда — диалоги в стихах. Также у гаучо были типичные танцы — замбу, маламбо, куэка.

Гаучо в истории и культуре

Гаучо стали одной из ключевых фигур в Войне за независимость Аргентины 1810—1825 годов. Также гаучо принимали участие в борьбе за независимость Уругвая и Боливии. Гаучо стали символом независимой идеологии и национализма в Южной Америке. Также они стали одними из главных героев литературы времён борьбы за независимость от колонизаторов в регионе. Из гаучо происходили многие каудильо времён гражданских войн в Латинской Америке — харизматичные народные лидеры. Впоследствии они образовали костяк федералистской партии.

Литература гаучо считается началом аргентинской литературы. Ярчайшим примером литературы гаучо является эпическая поэма «Мартин Фьерро» (1872). День рождения Хосе Эрнандеса (10 ноября), автора этой книги, отмечается в Аргентине как день традиций гаучо. Также день гаучо отмечают 6 декабря. В эти дни проводятся фестивали, связанные с тематикой культуры гаучо.

Географическая специфика

В зависимости от страны гаучо имеют свою культурно-языковую специфику и название:

• Гаучо — (кампосы и пампасы — Аргентина, Уругвай, Южная Бразилия)
• Гуасо — (Чили)
• Сертанежу (области сертана, Северо-Западная Бразилия)
• Льянеро (льяносы, Венесуэла)
• Вакеро (Мексика, Юго-Запад США)
• Чарро (Мексика)
• Ковбой в США

См. также

• Латиноамериканцы
• Нож гаучо

Ссылки

• [www.tierradegauchos.com Tierra de Gauchos, Land of gauchos]  (исп.)
• [www.confederaciongaucha.com.ar/ Confederacion Gaucha Argentina]  (исп.)
• [www.folkloredelnorte.com.ar/ Folklore del Norte Argentino]  (англ.)
• [www.mtg.org.br/ Movimento Tradicionalista Gaúcho]  (порт.)
• [www.paginadogaucho.com.br/ Página do Gaúcho]  (исп.)
• [www.abebooks.com/servlet/BookDetailsPL?bi=759532132&searchurl=isbn%3D3829057431%26nsa%3D1 Aldo Sessas — Gauchos]
• [search.barnesandnoble.com/booksearch/isbnInquiry.asp?z=y&EAN=9780803292154&itm=1/ Richard W. Slatta — Gauchos and the Vanishing Frontier]
• [yalepress.yale.edu/yupbooks/book.asp?isbn=9780300045291/ Richard W. Slatta — Cowboys of the Americas]
• [www.library.nd.edu/rarebooks/exhibits/riverplate/08-gauchos/index.shtml The Gauchos- Horsemen of the Pampas]
• [www.ventoharagano.com/en/home-english/gaucho-tradition/ The Gaucho Tradition]

Отрывок, характеризующий Гаучо

– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.