Гаянгос-и-Арсе, Паскуаль

Паскуаль Гаянгос-и-Арсе

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Паскуа́ль де Гая́нгос и Арсе́ (исп. Pascual de Gayangos y Arce, 21 июня 1809, Севилья — 4 октября 1897, Лондон). Испанский историк, арабист и библиограф. Под его редакцией издана значительная часть книжной серии Memorial Histórico Español и множество источников по истории средневековой Испании.

Жизнь

Семья и образование

Родился в Севилье в семействе потомственных военных. Отец — бригадир Хосе де Гаянгос, прежде — интендант Сакатекаса, в Новой Испании. Мать — Франсиска де Арсе и Рец, француженка. Начал обучение в Мадриде в Escuelas Pías, окончил Королевский колледж Сан-Исидро. В период увлечения короля Фердинанда VII либерализмом, в 1822 г. получил возможность обучаться за границей, поступив в коллеж в Блуа, откуда была родом его мать. Избрав своим занятием арабскую филологию, поступил в парижскую L'École spéciale des langues orientales vivantes под руководство Сильвестра де Саси. В Париже он познакомился и с будущей женой — англичанкой Фрэнсис Ревелл. Брак был заключен в Лондоне в 1828 г.

Жизнь в Испании. 1829—1837 гг.

В 1829 г. вернулся в Испанию, сначала работал в финансовом управлении Малаги. Между 1833 и 1837 гг. служил в переводческом управлении Министерства иностранных дел. Одновременно занимал должность в Национальной библиотеке, где занимался разбором нумизматической коллекции, поступившей из королевских дворцов. Он также занимался каталогизацией коллекции восточных рукописей в Эскориале, и в 1836 г. занял кафедру арабского языка в Мадридском Атенеуме. В связи с этим добился выезда в Париж и Лондон с целью усовершенствования в арабском языке. В 1837 г. отправился в Лондон, где оставался до 1843 г.

Жизнь в Великобритании. 1837—1843 гг.

В Лондоне Гаянгос был допущен в круг лорда и леди Холланд (туда в разное время входили Байрон, Маколей, В. Скотт, Диккенс и Дизраэли). В Лондоне он познакомился с американским испанистом Джорджем Тикнором (1791—1871), связанным тесными дружескими узами с ослепшим историком Уильямом Прескоттом. В Лондоне Гаянгос сотрудничал с учёными и просветительскими кругами, особенно с Society for the Diffusion of Useful Knowledge, а также писал статьи для «Атенеума» и The Penny Cyclopaedia for the Difussion of Useful Knowledge and The Biographical Dictionary. Он не оставил и занятий филологией, был принят в состав переводческой комиссии Королевского Азиатского общества, по заказу которого перевёл жизнеописание андалусского энциклопедиста XIV в. Ибн-аль-Хатиба. Биография входила в состав сочинения алжирского историка аль-Маккари (1591—1632), и его перевод стал главным трудом Гаянгоса как арабиста. Перевод был озаглавлен «История магометанских династий Испании» (англ. History of the Mohammedan Dynasties in Spain, исп. Nafh al-tīb o Historia de las Dinastías Musulmanas en España; 2 тт. 1840—1843). Работа была встречена уничтожающей критикой нидерландского арабиста Дози, обнаружившего ряд второстепенных неточностей в тексте. Гаянгос также оказал огромное содействие в написании «Истории завоевания Мексики» Прескотта.

Профессор. 1843—1871 гг.

В 1843 г. Гаянгос вернулся в Мадрид, чтобы занять должность профессора арабского языка и литературы Университета Мадрида, которую занимал до 1871 г., воспитав целое поколение испанских арабистов. В 1844 г. избран членом Королевской исторической академии. В должности академика между 1850—1857 гг. организовал ряд археографических экспедиций по Испании, с целью спасения архивов закрываемых монастырей. Эти фонды стали основой Национального исторического архива, созданного в 1866 г. при живейшем участии Гаянгоса.

Поздние годы

Поскольку Гаянгос был женат на англичанке, он был тесно связан с Великобританией, и с момента выхода в отставку в 1871 г. жил на два дома, переезжая из Мадрида в Лондон и обратно. Работая в библиотеке Британского музея, в 1875—1893 гг. опубликовал сводный каталог испанских рукописей в фондах Британского музея (Catálogo de los manuscritos españoles conservados en el Museo Británico). В эти же годы подготовил исследование дипломатических отношений Англии и Испании на рубеже XV—XVI вв.

В 1881 г. после прихода к власти Сагасты, Гаянгос был назначен Генеральным директором народного просвещения, после ухода в отставку с этого поста был избран сенатором. В верхней палате парламента пробыл пять сроков: один раз избирался от провинции Уэльва, и четырежды назначался от Исторической Академии. Скончался в Лондоне.

Научное наследие

Гаянгос был чрезвычайно плодовитым автором, его перу принадлежало множество разнообразных трудов по арабистике, испанской литературе, а также обзоров и каталогов, не считая научной редактуры староиспанских текстов. В его наследии можно выделить следующие магистральные линии:

• Арабистика. Помимо «Истории магометанских династий» опубликовал исследование хроники Ар-Рази (887—955), актуальное и по сей день.
• История испанской литературы. Вместе с Энрике де Ведиа в 1851—1857 гг. перевёл на испанский язык трёхтомную «Историю испанской литературы» Тикнора (1849), добавив множество оригинальных материалов и составив библиографии, позднее переведённые Тикнором и включаемые в последующие англоязычные издания его труда. Гаянгос считался крупнейшим знатоком рыцарских романов своего времени. Его исследование на эту тему было опубликовано в качестве предисловия к романам об Амадисе Гальском, изданным в книжной серии «Испанские авторы» Мануэля Риваденейры. Оно описывало все рыцарские романы, вышедшие в Испании и Португалии до 1800 г.
• Археография. Важнейшее его достижение — публикация Catálogo de los manuscritos españoles en el Museo Británico y el Calendario de cartas, despachos y asuntos de Estado relativos a las negociaciones entre España e Inglaterra (Каталога испанских рукописей, а также карт и дипломатических документов Испании в коллекции Британского музея).

Библиография работ Гаянгоса

• «Arabic Mss. in Spain», Westminster Review, vol. XXI, nº 42, (1834), pp. 378-94.
• «Language and Literatura of the Moriscos», British and Foreign Review, London, VIII (1839), pp. 63-95.
• «The History of the Reign of Ferdinand and Isabella the Catholic of Spain. By W. H. Prescott», The Edinburgh Review, LXVIII, nº CXXXVIII, 1839. Рецензия на труд Уильяма Прескотта.
• The History of the Mohammedan Dynasties in Spain; extracted from the Nafhu-t-tíb min Ghosni-l-andalusi-r-rattíb wa Táríkh Lisánu-d-dín ibni-l-Khattíb, by Ahmed ibn Mohammed Al-Makkarí, a native of Telemsán. Translated from the copies in the Library of the British Museum, and illustrated with critical notes on the History, Geography, and antiquities of Spain, by Pascual de Gayangos, member of the Oriental Translation Comittee, and late Professor of Arabic in the Athenaeum of Madrid. In two volumes. London, Printed for The Oriental Translation Fund of Great Britain and Ireland, 1840—1843.
• Plans, elevations, sections and details of the Alhambra from drawings taken on the spot in 1834 by the late M. Jules Goury, and in 1834 and 1837 by Owen Jones…with a complete translation of the Arabic inscriptions and an historical notice of the kings of Granada from the conquest of that city by the Arabs to the expulsion of the Moors, by Mr. Pasqual de Gayangos. 2 volumes. London: Owen Jones, 1842—1845.
• Memoria sobre la autenticidad de la Crónica denominada del moro Rasis leída en la Real Academia de la Historia por Pascual de Gayangos al tomar posesión de su plaza de académico supernumerario, Madrid, Real Academia de la Historia, 1850. (Publicada también en las Memorias de la Real Academia de la Historia, tomo VIII, 1852).
• (Ed.) «Sumario e recopilación de todo lo romanceado por mi, el Licenciado Alonso del Castillo», Memorial Histórico Español, III (1852), pp. 1-164.
• (Ed.) «Tratados de legislación musulmana», Memorial Histórico Español, V (1853).
• (Ed.) «Crónica de los Barbarrojas por Francisco López de Gómara», Memorial Histórico Español, VI (1853), pp. 329—439.
• (Ed.) «Memorias de Garibay», Memorial Histórico Español, VII (1854).
• (Ed.) «Relación de los fechos del mui magnífico e mas virtuosos señor, el señor don Miguel Lucas, mui digno Condestable de Castilla», Memorial Histórico Español, VIII (1855).
• (Ed.) «Ilustraciones de la casa de Niebla de Pedro Barrantes Maldonado», Memorial Histórico Español, IX—X (1857).
• (Ed.) Libros de Caballerías. Biblioteca de Autores Españoles, t. 40, Madrid, Rivadeneyra, 1857.
• (Ed.) La gran conquista de ultramar. Biblioteca de Autores Españoles, t. 44, Madrid, Rivadeneyra, 1858.
• (Ed.) «Miscelánea de Zapata», Memorial Histórico Español, XI (1859).
• (Ed.) «Comentarios del desengañado, o sea Vida de D. Diego Duque de Estrada, escrita por él mismo», Memorial Histórico Español, XII (1860).
• (Ed.) Escritores en prosa anteriores al siglo XV. Biblioteca de Autores Españoles, t. 51, Madrid, Rivadeneyra, 1860.
• (Ed.) Cartas y relaciones de Hernán Cortés al Emperador Carlos V, París, Imp. Central de los Ferrocarriles, 1860.
• (Ed.) «Cartas de algunos Padres de la Compañía de Jesús sobre los sucesos de la monarquía entre 1634 y 1648», Memorial Histórico Español, XIII (1861), XIV-XV-XVI (1862), XVII (1863), XVIII (1864), XIX (1865).
• (Ed.) Cartas de Eugenio de Salazar, Madrid, Sociedad de Bibliófilos Españoles, 1866.
• (Ed.) The Fifth Letter of Hernán Cortés to the Emperor Charles V, containing an account of his expedition to Honduras. Translated form the Original Spanish by Don Pascual de Gayangos, Londres, The Hakluyt Society, 1868.
• (Ed.) El libro de las aves de caça del Canciller Pero López de Ayala con las glosas del Duque de Alburquerque, Madrid, Sociedad de Bibliófilos, 1869.
• (Ed.) Cinco cartas político-literarias de D. Diego Sarmiento de Acuña, primer Conde de Gondomar; Madrid, Sociedad de Bibliófilos Españoles, 1869.
• (Ed.) Historia de Enrrique Fi de Oliva rey de Iherusalem, emperador de Constantinopla (Según el ejemplar único de la Biblioteca Imperial de Viena), Madrid, Sociedad de Bibliófilos Españoles, 1871.
• (Ed.) Relaciones de Pedro de Gante, secretario del Duque de Nájera, Madrid, Sociedad de Bibliófilos Españoles, 1873.
• (Ed.) Memorias del cautivo en La Goleta de Túnez (el alférez Pedro de Aguilar), Madrid, Sociedad de Bibliófilos Españoles, 1875.
• (Ed.) Viaje de Felipe II a Inglaterra por Andres Muñoz, Madrid, Sociedad de Bibliófilos Españoles, 1877.
• Calendar of letters, despatches and state papers, relating to the negotiations between England and Spain preserved in the Archives at Simancas, v. III—VI, Londres, 1871-77, 1879-82, 1886-88, 1890-95.
• Catalogue of the manuscripts in the Spanish language in the British Museum, 4 vol., London, William Clower and Sons, 1875, 1877, 1881, 1893.

Литература

• Roca, Pedro, «Noticia de la vida y obras de Pascual de Gayangos», en Revista de Archivos, Bibliotecas y Museos, vol. I (1897), pp. 544—565; vol. II (1898), pp. 13-32, 70-82, 110—130, 562—568; vol. III (1899), pp. 101—106.
• Manzanares de Cirre, Manuela (1972), Arabistas españoles del siglo XIX, Madrid:Instituto Hispano-Árabe de Cultura.
• Monroe, James T. (1970), Islam and the Arabs in Spanish Scholarship. (Sixteenth Century to the Present), Leiden:Brill.
• Ricardo Navas Ruiz, El romanticismo español. Madrid: Cátedra, 1982 (3.ª ed.), ISBN 8437603188
• Vilar García. Docentes, traductores e interpretes de la lengua inglesa en la España del siglo XIX: Juan Calderón, los hermanos Usoz y Pascual de Gayangos. 2004. Murcia: Universidad de Murcia. ISBN 9788483714515
• Jones, Owen — Goury, Jules — Gayangos y Arce, Pascual de — Campos Romero, Mª Ángeles (ed.), Planos, Alzados, Secciones y detalles de la Alhambra, Madrid: Akal, 2001. ISBN 84-460-0990-0
• Álvarez Ramos, Miguel Ángel — Álvarez Millán, Mª Cristina; Los viajes literarios de Pascual de Gayangos (1850—1857) y el origen de la archivística española moderna, Madrid : C.S.I.C., 2007. ISBN 9788400085209
• www.senado.es/historia/senadores/index.html

Ссылки

• Гаянгос // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

• Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.

Отрывок, характеризующий Гаянгос-и-Арсе, Паскуаль

Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.