Драгунский лейб-гвардии полк
Поделись знанием:
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.
В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.
Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.
Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
(перенаправлено с «Гвардейский драгунский полк»)
| Лейб-гвардии Драгунский Её Императорского Высочества Великой Княгини Марии Павловны полк | |
 Полковой нагрудный знак | |
| Годы существования |
1814 - 1920 |
|---|---|
| Страна |
Россия |
| Тип |
кавалерия |
| Дислокация |
Старая Русса (1 апреля 1815 — 1 сентября 1902 )Старый Петергоф |
Лейб-гвардии Драгунский Её Императорского Высочества Великой Княгини Марии Павловны полк — лейб-гвардейское формирование (драгунский полк, воинская часть) гвардейской кавалерии Вооружённых Сил России имперского периода.
Старшинство: 3 апреля 1814 года
Полковой праздник: 19 марта, день Святых Мучеников Хрисанфа и Дарии.
Дислокация: Старая Русса (1 апреля 1815 — 1 сентября 1902), Старый Петергоф.
Содержание
История
- 3 апреля 1814 — сформирован в Версале генерал-адъютантом князем Васильчиковым из офицеров и нижних чинов армейской кавалерии, особенно отличившихся в Отечественную войну, под названием Конно-егерский полк (в составе 4-х эскадронов) (ВП 19 марта 1814 года).
- 30 апреля 1814 — утверждён штат полка из 6 эскадронов действующих и одного запасного. Полк назван лейб-гвардии Конно-егерским, и ему пожалованы права и преимущества Молодой Гвардии.
- 1 апреля 1815 — прибыл на место постоянное дислокации в Старой Руссе.
- 29 декабря 1815 — сформированы 5-й, 6-й и 7-й эскадроны.
- 1828—1829 — участвовал в русско-турецкой войне.
- Апрель — сентябрь 1828 — участвовал в походе к крепости Варна.
- 1831 — участвовал в Польском походе.
- 23 марта — участвовал в авангардном бою на р. Нарев.
- 2 мая — участвовал в бою у д. Велонтки.
- 4 мая — участвовал в авангардном бою у д. Порембье.
- 5 мая — участвовал в арьергардном бою у Пржетице.
- 8-9 мая — прикрывал отступление Гвардейского корпуса.
- 14 мая — участвовал в бою при г. Остроленка.
- 3 августа — участвовал в бою у с. Тополево.
- 25-26 августа — участвовал в штурме Варшавы.
- 6 декабря 1831 — в ознаменование подвигов и отличной храбрости, оказанных в Польском походе, пожалованы права Старой Гвардии.
- 4 апреля 1833 — переименован в лейб-гвардии Драгунский полк.
- 6 апреля 1836 — из бессрочноотпускных нижних чинов гвардейской кавалерии сформирован при причислен к полку Запасный эскадрон № 8-го, а прежний назван 7-м резервным.
- 1849 — участвовал в Венгерском походе, но в боевых действиях участия не принимал.
- 1854—1856 — состоял в Балтийской армии для охраны западной границы Империи.
- 26 июня 1856 — переформирован в 6 действующих и 2 резервных эскадрона.
- 18 сентября 1856 — переформирован в 4 действующих и 5-й резервный эскадрон.
- 1863 — Поэскадронно принимал участие в подавлении мятежа в Виленском военном округе.
- 29 декабря 1863 — 5-й резервный эскадрон отделён от полка в состав особой гвардейской резервной кавалерийской бригады и назван резервным эскадроном лейб-гвардии Драгунского полка
- 4 августа 1864 — резервный эскадрон возвращён в полк.
- 27 июля 1875 — резервный эскадрон переименован в запасный.
- 1877—1878 — участвовал в русско-турецкой войне в составе 2-й гвардейской кавалерийской дивизии.
- 12 октября 1877 — участвовал в бою при д. Телиш.
- 21 октября 1877 — два эскадрона полка участвовали в бою у д. Джурилово.
- 28 октября 1877 — участвовал во взятии г. Враца.
- 10 ноября 1877 — участвовал в бою у д. Новачин.
- 16 — 17 декабря 1877 — участвовал в переходе через Балканы.
- 25 декабря 1877 — участвовал в бою у д. Мечка.
- 3 — 4 января 1878 — сводный эскадрон из 63-х лейб-драгунами, под командованием капитана Бураго обратил в бегство более тысячи низамов и черкессов Сулейман-паши и освободил города Пловдив.
- 6 января 1878 — участвовал бою у д. Семизджа.
- 10 января 1878 — был при занятии г. Адрианополь.
- 13 января 1878 — участвовал в бою у г. Димотика.
- 6 марта 1883 — полк переформирован в 6 эскадронов, а запасный эскадрон переформирован в отделение кадра
- 14-го декабря 1902 года командиром полка назначен Его Высочество Герцог Георгий Георгиевич Мекленбург-Стрелицкий, состоящий в родстве с Российским Императорским Домом, как сын Великой Княгини Екатерины Михайловны.
- Август-сентябрь 1914 — участвовал в Восточно-Прусской операции в составе 1-й армии ген. П. К. Ренненкампфа.
- 1 июня 1918 — полк расформирован.
- ноябрь 1918 — возрождён во ВСЮР. Эскадрон полка формировался в ноябре 1918 г. сначала как команда конных разведчиков Сводно-гвардейского полка (к февралю 1919 г. там собралось до 10 его офицеров). Эскадрон полка в марте 1919 г. входил в Запасный кавалерийский полк, с весны 1919 г. — в Драгунский дивизион. В начале апреля 1919 г. насчитывал до 90 чел., ядро его составляли таврические немцы-колонисты. В мае-июне входил в состав Гвардейского Сводно-кавалерийского дивизиона, с 19 июня 1919 г. дивизион полка входил в состав сформированного 2-го Гвардейского Сводно-кавалерийского полка, где в июле 1919 г. гвардейские драгуны были представлены двумя эскадронами. С 15 декабря 1919 г. эскадрон полка входил в Сводно-гвардейский кавалерийский полк 1-й кавалерийской дивизии и Сводную кавалерийскую бригаду, а по прибытии в Крым с 16 апреля 1920 г. стал 8-м эскадроном Гвардейского кавалерийского полка. Полк потерял в Белом движении 12 офицеров (6 расстреляны, 5 убиты и 1 умер от болезней). Полковое объединение в эмиграции на 1951 г. насчитывало 28 чел.
Казармы в Старом Петергофе
3 июля 1898 г. было объявлено о предстоящей передислокации в Петергоф Лейб-гвардии Драгунского полка, квартировавшего до тех пор в Новгородской губернии. С этой целью в Старом Петергофе на лугу, идущем параллельно бульвару Юркевича[3], в течение 5 лет возводились каменные казармы. К 1902 году в Старом Петергофе был выстроен военный городок, занявший огромную по территории площадь. Условия квартирования в нём были по тому времени достаточно хорошими.
«1 сентября 1902 года Лейб-гвардии Драгунский полк торжественно вступил в Петергоф, где ему устроили тёплую встречу конно-гренадеры, уланы, петергофские власти и жители. <…> Шефом полка в то время был сам главнокомандующий русской гвардией и Санкт-Петербургским военным округом великий князь Владимир Александрович. Первый полковой праздник в Петергофе у драгун состоялся 19 марта 1903 года, на нём присутствовал император Николай II».[4] и Государыня Императрица Александра Федоровна.[5]
В 1922 году в казармах Драгунского полка разместилась Первая военно-железнодорожная Петроградская школа для подготовки командного состава.
С 1997 года в казармах располагается Военно-транспортный университет Железнодорожных войск Российской Федерации.[6] На основании Решения Исполкома Ленсовета от 16.07.1990 № 608 здания казарм включены в «Перечень объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга» как объекты регионального значения.
Полковая церковь Свв. Хрисанфа и Дарии
10 сентября 1904 г. была освящена новая полковая церковь Св. Хрисанфа и Дарии : архитектор Н. М. Никифоров .
Освящение храма состоялось "в присутствии императора Николая II, императрицы Александры Федоровны, командующего 2-й гвардейской кавалерийской дивизией великого князя Дмитрия Константиновича, главнокомандующего войсками гвардии, петербургского военного округа и шефа полка великого князя Владимира Александровича с великой княгиней Марией Павловной, великих князей Кирилла Владимировича, Бориса Владимировича, Петра Николаевича и Георгия Михайловича, их многочисленной свиты, генералитета и духовенства во главе с протопресвитером А. А. Желобовским. «[7]
Вмещавший 700 человек храм был выстроен из красного кирпича, с двуглавым куполом, с высокой колокольней над входом. Церковь была сооружена в византийском стиле, цветные витражные окна выполнены в романском стиле, художественно исполненный иконостас вырезан из дуба. В царских вратах были помещены изображения евангелистов, над вратами — изображение „Тайной вечери“, а по сторонам — иконы „Спасителя“ и „Божией Матери“. В церкви хранилась икона с изображением четырёх святителей московских, празднуемых 5-го октября.
Убранство церкви (витражи и запрестольный образ) было пожертвовано храма супругой командира полка, известной благотворительницей графиней Н. Ф. Карловой.
Форма и вооружение
Нижние чины полка комплектовались из безбородых шатенов. Общая полковая масть коней — гнедая.
| ||||||
Шефы
- 3 апреля 1814 — 25 февраля1847 — генерал-адъютант генерал-лейтенант (с 12 декабря 1823 генерал от кавалерии) князь Васильчиков, Илларион Васильевич
- 10 апреля 1847 — 4 февраля 1909 — Великий Князь Владимир Александрович
- 9 февраля 1909 — 4 марта 1917— Её Императорское Высочество Великая Княгиня Мария Павловна
Командиры
- 27 апреля 1814 — 30 августа 1823 — генерал-майор Потапов, Алексей Николаевич
- 11 ноября 1823 — 20 марта 1832 — полковник (с 21.05.1826 генерал-майор) Слатвинский, Пётр Иванович
- 20 марта 1832 — 10 сентября 1835 — генерал-майор барон Оффенберг, Иван Петрович
- 10 сентября 1835 — 24 августа 1842 — генерал-майор барон Врангель, Карл Егорович
- 24 августа 1842 — 3 ноября 1849 — генерал-майор Сталь-фон-Гольштейн, Иван Карлович
- 3 ноября 1849 — 26 октября 1857 — полковник (с 06.12.1851 генерал-майор) Энгельгардт, Василий Богданович
- 26 октября 1857 — 13 августа 1864 — генерал-майор Свиты Е. И. В. Дубельт, Николай Леонтьевич
- 13 августа 1864 — 3 февраля 1866 — генерал-майор барон фон Торнау, Фёдор Фёдорович
- 3 февраля 1867 — 25 января 1870 — полковник (с 30.08.1867 генерал-майор) Рейтерн, Александр Гергардович
- 25 января 1870 — 27 июля 1875 — генерал-майор Леонов, Николай Степанович
- 27 июля 1875 — 22 января 1878 — полковник Ланц, Карл Карлович[9]
- 22 января 1878 — 11 декабря 1882[10] — полковник (с 15.06.1878 генерал-майор Свиты Е. И. В.) Ковалевский, Григорий Александрович
- 19 декабря 1882 — 10 января 1885 — полковник (с 1883 генерал-майор) Иванов-Луцевин, Николай Фёдорович
- 26 января 1885 — 27 ноября 1889 — генерал-майор барон Оффенберг, Александр Фёдорович
- 27 ноября 1889 — 16 марта 1893 — полковник (с 30.08.1890 генерал-майор) Зыков, Иван Сергеевич
- 16 марта 1893 — 22 апреля 1897 — генерал-майор Ризенкампф, Антон Егорович
- 25 апреля 1897 — 11 декабря 1902 — полковник (с 10.04.1899 генерал-майор) Яфимович, Николай Александрович
- 14 декабря 1902 — 6 ноября 1906 — генерал-майор герцог Мекленбург-Стрелицкий, Георг Георгиевич
- 6 ноября 1906 — 14 июня 1910 — полковник (c 31.05.1907 генерал-майор) Келлер, Фёдор Артурович
- 15 мая 1910 — 6 ноября 1912 — генерал-майор Эрдели, Иван Георгиевич
- 14 ноября 1912 — 13 января 1915 — генерал-майор граф Нирод, Фёдор Максимилианович
- 13 января 1915 — 8 октября 1916 — генерал-майор Джунковский, Степан Степанович
- 27 октября 1916 — 15 сентября 1917 — командующий полком полковник Гребенщиков, Сергей Яковлевич
- 15 сентября 1917 — 7 февраля 1918 — временно командующий полком, полковник Березин, Николай Адрианович
Высочайшие особы, числившиеся в полку
- Император Александр I носил мундир лейб-гвардии Конно-егерского полка со дня его основания по день своей кончины
- 17 апреля 1864 — 1 марта 1881 — Император Александр II
- 6 ноября 1906 — 22 ноября 1909 — герцог Мекленбург-Стрелицкий, Георг Георгиевич
- 30 сентября 1876 — 5 октября 1905, а также с 14 апреля 1909 — Его Императорское Высочество Великий князь Кирилл Владимирович
- с 12 ноября 1877 — Его Императорское Высочество Великий князь Борис Владимирович
Известные люди, служившие в полку
- Бедряга, Михаил Григорьевич — полковник, герой Отечественной войны 1812 года.
- Безсонов Георгий (Юрий) Дмитриевич (1891, Санкт-Петербург — конец 1950, Париж) — Штабс-ротмистр и публицист.
- Бураго, Александр Петрович — капитан, 4 января 1878 года с 63 лейб-драгунами обратил в бегство более тысячи низамов и черкесов Сулейман-пашы и освободил город Пловдив. Награждён орденом „Святого Георгия“ IV степени[11]
- Демидов, Павел Николаевич — сын Николая Никитича Демидова, егермейстер Двора Его Императорского Величества, владелец заводов в Сибири.
- Задонский, Воин Дмитриевич — генерал-лейтенант, участник войн против Наполеона.
- Леонтьев, Александр Николаевич — генерал-лейтенант, начальник Николаевской академии Генерального штаба.
- князь Лобанов-Ростовский, Александр Яковлевич — генерал-майор, писатель, крупный коллекционер.
- барон Энгельгардт, Антон Евстафьевич — генерал от кавалерии, командующий сводным гвардейским корпусом и резервами гвардейской кавалерии.
Знаки отличия
- Георгиевский штандарт с надписью: „За отличие в войне с Турками в 1877 и 1878 годах“. Пожалован 19 Марта 1878 г. в командование полковника Ковалевского. Высочайшая грамота от числа.
Марши
- Марш Лейб-Гвардии Драгунского полка, автор неизвестен[12].
- Драгунский марш, Композитор Иоганн Штраус-сын, написан в 1886 г в Санкт-Петербурге и посвящён Лейб-Гвардии Драгунскому полку.[13].
Памятные места
Во дворе церкви Св. Вознесения в городе Враца покоятся тела прапорщиков Данилевского и Велинского, павших в Русско-турецкой войне (1877—1878). На надгробии написано: Здесь погребены прапорщики Лейб-гвардии Драгунскаго Полка Михаил Викторович Данилевский и Николай Владимирович Велинский убитые Турками в войне за Освобождение Болгарии, в 1877 году 10 ноября, при селении Новачене[14].
Напишите отзыв о статье "Драгунский лейб-гвардии полк"
Примечания
- ↑ Илл. 719. Рядовой и Трубач Л.-Гв. Драгунского полка. 1844-1848 // Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по высочайшему повелению: в 30 т., в 60 кн. / Под ред. А. В. Висковатова. — Paris: Imp. Lemercier, 1861-1862.
- ↑ Илл. 585. Штаб-Офицер Л. Гв. Драгунского и Обер-Офицер (Адъютант) 2 Л. Гв. Драгунского Псковского Ея Величества полков. (вседневные формы) 2 Января 1874 // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
- ↑ В 1871 году улица была названа в честь советника управляющего Петергофа А. Ф. Юркевича. С 1920 г. — бульвар Красных Курсантов
- ↑ В. А. Гущин . "История Петергофа и его жителей. Книга 1. СПб : Нестор- история, 2004. С 386—393
- ↑ [110vtap.ucoz.ru/publ/iz_istorii_lejb_gvardii_dragunskogo_polka/1-1-0-35 Памятка для нижних чинов. Из истории Лейб-Гвардии Драгунского полка. — Мои статьи — Каталог статей — 110 ВТАП]
- ↑ vtugdv.ru/history/ В настоящее время (2014 год) казармы по Суворовской улице, дома 3, 5 и 7, находятся за пределами территории ВТУЖДВ и используются как жилые многоквартирные дома.
- ↑ hest-imeu.com/temy/leib-gvardi-dragunskii-polk.html
- ↑ Альбом цветных литографий «Изображение мундиров Лейб-гвардии Конно-Егерского полка и Лейб-гвардии Драгунского полка». 1902 год.
- ↑ Ланц, Карл Карлович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- ↑ Умер в должности, 08.12.1882 исключён из списков умершим.
- ↑ Военно-исторический журнал, № 8, 2008.
- ↑ [web.archive.org/web/20070927230324/dl.marsches.ru/russia/Marches_militaires_de_la_Russie_imperiale/19_Marsh_Leiyb-Gvardii_Dragunskogo_polka.mp3 марш Лейб-гвардии Драгунского полка]
- ↑ [web.archive.org/web/20070927230012/dl.marsches.ru/russia/Vivat_Sankt-Petersburg/Dragoner_Marsch_Johann_Strauss_II.mp3 Драгунский марш]
- ↑ Освобождението на Враца — 28 октомври 1877 г. Весела Пелова, гл. експерт при Териториална дирекция на архивите — гр. Враца (болг.)
Литература
- Ковалевский 1-й М. А. Пятьдесят лет существования Лейб-гвардии Драгунского полка. 1814—1833 г. Гвардейские конно-егеря., 1833—1864 г. Гвардейские драгуны. Новгород, 1870 г. 8»«. 198, 220 с.
- Ковалевский М. Поход Лейб-гвардии Драгунского полка 1863 г. в Виленский военный округ. Спб., 1865 г. 8»". 28 с.
- [runivers.ru/lib/book4736/ Кучевский И. М. Памятка лейб-драгуна,1814-1914. СПб., 1914.] на сайте Руниверс
- Гвардейские конные егеря 1814—1825. / Турусов В. П. — Б.м.. — Рейтар: Военно-исторический журнал N. 25-, (1-), 2006 °C. 117—122.
- [runivers.ru/lib/book4694/ Дубовский В. Ф. Описание военного похода Лейб-гвардии Драгунского полка в Турецкую кампанию 1877—1878 гг. — СПб.: Тип. и хромолитография А. Траншеля, 1880.— 386 с.] на сайте Руниверс
- [archive.org/search.php?query=subject%3A%22Russia.+Armiia.+Leib-gvardii+Dragunskii+polk%22 Лейб-другуны дома и на войне.]
Ссылки
- [www.imha.ru/index.php?newsid=1144524380 Международная военно-историческая ассоциация]
- [www.regiment.ru/reg/I/B/10/1.htm#1.%20Организация Regiment.ru]
Отрывок, характеризующий Драгунский лейб-гвардии полк
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.
В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.
Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.
Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
