Гвладис

Гвладис верх Брихан (валл. Gwladys ferch Brychan; умерла в 500 или 523) — королева, валлийская святая. День памяти — 29 марта.

Св. Гвладис верх Брихан, или Гладис, или Клавдия (лат: Claudia) была дочерью св. Брихана, прекрасной королевой святого Гвинлиу и матерью одного из наиболее почитаемых валлийских святых — св. Кадока Премудрого.

Традиционные жития

Средневековые жития св. Кадока, составленное ок. 1100 г. Лифрисом (Lifris), и св. Гвинлиу, составленное ок. 1120 г., сохраняют легендарные детали её жизни, которые зачастую разнятся. Св. Гвладис упомянута в списках шотландских королей.

О св. Гвладис, наполовину ирландке, известно много больше, чем об иных детях св. Брихана. Её красота покорила сердце св. Гвинлиу, короля Гвинллуга (англ.) (Южный Уэльс (англ.)). Согласно «Житию св. Кадока», когда отец не благословил Гвладис перед замужеством, Гвинлиу с тремястами товарищами похитил её из Талгарта (англ.). Завязалась битва, которая была остановлена лишь вмешательством короля Артура, Кея и Бедивьера (англ.), которые выступили на стороне Гвинлиу и его войска в этой битве. Это случилось после того, как Каю удалось уговорить Артура не похищать прекрасную Гвладис самому. Эта история соответствует тому, что имеется в предании о Килухе и Олвене и других историях про короля Артура с указанием на то, что источником истории послужили повествования бардов. Это стало первым упоминанием короля Артура в житии святой. Согласно «Житию св. Гвинлиу», этой битвы никогда не было, и женитьба состоялась с миром.

Вскоре у Гвладис родился сын, знаменитый св. Кадок, а затем и иные дети — также свв. Кинидр (Cynidr), Буги (Bugi of Wales), Кивиу (Cyfyw), Махес (Maches), Гливис II (Glywys II) и Эгвин (Egwine).

Благодаря свв. Кадоку и Гвладис, св. Гвинлиу вскоре оставил разбойничью жизнь и начал искать оспущения грехов. Видение заставило его уйти в отшельники там, где нынче располагается Стоу Хилл (англ.) (Stow Hill) в Ньюпорте, Южный Уэльс. Св. Гвладис разделяла со св. Гвинлиу тяготы отшельнической жизни и жила на Стоу Хилл. Вместе они соблюдали посты, отказывались от скоромной пищи, погружались в холодные воды реки Аск, дабы доказать свою верность Господу.

Впоследствии они стали жить отдельно во избежание плотской страсти. Св. Гвладис основала своё отшельническое жилище около Пенкарна (Pencarn) в Бассалеге (англ.) (Bassaleg), предположительно, неподалёку от Понт-Эббу (Pont Ebbw). Там она совершала омовения в реке Эббу (англ.) (Ebbw River) и в источнике в Тредегаре (англ.) (Tredegar), который, быть может, был ей посвящён. Некоторые считают, что церковь Святого Василия, иначе Бассалег, была изначально освящена в её честь.

Позже по предупреждению св. Кадока она перенесла своё жилище дальше к Капел Уладис (Capel Wladus, Capel Gwladys) в Геллигайре (англ.) (Gelligaer). Сегодня основной храм, освящённый в её честь, находится в Баргойде.

Считается, что она погребена неподалёку от местечка Понт-Эббу.

Ссылки

• [www.britannia.com/bios/ebk/gwladys.html Saint Gwladys]
• [www.newportpast.com/gallery/whgreene/ Pictures of The Chapel of St Gwladys, Pont Ebbw, Near Newport, Mon]

Отрывок, характеризующий Гвладис

Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.