Гвоздичные

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гвоздичные

Dianthus petraeus
Научная классификация[1]
Международное научное название

Caryophyllaceae Juss., 1789

Роды
См. текст</div> </td></tr>

Систематика
на Викивидах

Поиск изображений
на Викискладе
</tr>
GRIN  [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomyfamily.aspx?id=222 f:222]
</td></tr>

</table>

Гвозди́чные (лат. Caryophylláceae) — семейство свободнолепестных растений, состоящее из однолетних или многолетних трав и немногих полукустарников.





Ботаническая характеристика

Обычно травянистые растения, реже полукустарники и кустарники.

У всех видов, за немногими исключениями, листья парные, супротивные, редко очерёдные, всегда простые, от почти линейных до овальных, изредка с небольшими плёнчатыми прилистниками.

Цветки правильные, обоеполые, реже однополые, с чашечкой и венчиком. Число частей пятерное, редко четверное. Околоцветник двойной (реже простой). Чашечка из четырёх-пяти срастающихся, редко свободных чашелистиков. Тычинки обычно свободные или реже прирастающие к чашелистикам, в двух кругах по пять, либо четыре или пять в одном круге. Гинецей ценокарпный, сросшийся из двух-пяти плодолистиков. Многочисленные семязачатки. Завязь цельная, верхняя; столбик один или несколько.

Формула цветка: <math>\ast K_{5}\ oder\ K_{(5)} \; C_{5-0} \; A_{5+5} \; G_{\underline{(5)} - \underline{(2)</math>}}.

Соцветие верхушечное, двуразвилистое или многоразвилистое, то раскидистое, то плотное, пучковатое.

Плод — ценокарпий, в большинстве случаев сухой, в виде коробочки или ореха, реже ягоды, раскрывающейся зубцами или полустворками, одногнёздный, с центральным семяносцем; семян у большинства много, редко одно. Ягодообразный плод редок. Семена мелкие, гладкие или бугорчатые, зародыш более или менее согнутый, периферический, прилегающий к белку.

Происхождение и распространение

Семейство насчитывает более 80 родов и свыше 2000 видов.[3]

Распространены гвоздичные по всем континентам Земли, но неравномерно. Наибольшее число видов встречается в области древнего Средиземноморья, районах Центральной и Восточной Азии. Гвоздичные играют большую роль во многих травянистых растительных сообществах и способны расти в пустынях, тундрах, высокогорьях субтропиков и тропиков, где они представлены своеобразной подушечной формой.

Два представителя семейства гвоздичных достойны включения в Книгу рекордов Гиннесса — это Колобантус кито (Colobanthus quitensis) и Звездчатка стелющаяся (Stellaria decumbens). Первое растение входит во флору цветковых Антарктиды, состоящую всего из двух видов. Второе — обнаружено в Гималаях на высоте 6 тыс. м над уровнем моря.[4]

Хозяйственное значение

Представители семейства Гвоздичные имеют важное хозяйственное значение. Некоторые представители гвоздичных, такие как Гипсофила, Гвоздика, Мыльнянка, Дрёма, Зорька введены в культуру и используются как декоративные растения. Гвоздичные содержат различные физиологически активные вещества: флавоноиды, алкалоиды, витамины, органические кислоты, фитоэкдистероиды и сапонины. Наличие данных веществ обусловливает применение отдельных видов семейства — Грыжник гладкий (Herniaria glabra), представителей родов Качим (Gypsophila), Колючелистник (Acanthophyllum), Смолёвка (Silene) — в народной и официальной медицине. Из-за значительного содержания сапонинов ряд гвоздичных используется в качестве заменителей мыла, при производстве пенобетона и восточных сладостей. Многие виды дают хорошее сено, Торица полевая (Spergula arvensis) сеется как кормовая трава.

Ядовит для человека и скота Куколь обыкновенный (Agrostemma githago). Сорняками являются Звездчатка средняя (Stellaria media), Тысячеголов испанский (Vaccaria hispanica) и некоторые другие виды.

История изучения и классификация

Caryophylleae Juss. 1789, Gen. PL: 299, nom. cons. — Alsinaceae Adans. 1763, Fam. PL: 2: 250. — Spergulaceae Adans. 1763, Fam. PL: 2: 270. — Illecebraceae R.Br. 1810, Prodr.: 413. — Гвоздичные.

Ряд видов гвоздичных упоминается ещё в работах долиннеевских авторов (Bauhin[5]; Tournefort[6]; Buxbaum,[7] и др.). Однако основы научного подхода к изучению семейства гвоздичных были заложены в работах К. Линнея[8]. В соответствии с числом тычинок и столбиков он распределил виды, относимые в настоящее время к семейству гвоздичных, между несколькими классами своей системы.

Описание семейства («порядка») как таксона впервые приводится французским ботаником Антуаном Лораном Жюссье[9] в разработанной им естественной системе растений. В этой системе он разделил семейство на 6 групп по совокупности различных признаков. В системе Jussieu отмечена важность признака строения околоцветника при делении семейства на естественные группы.

Со времен Линнея до начала XIX века был накоплен значительный гербарный материал по растениям из различных областей Земли, в том числе и по гвоздичным. Он был обобщен в капитальной сводке «Prodromus…»[10][11] французского ботаника Огюстена Пирама Декандоля, где рассматриваются два самостоятельных «порядка», охватывающих семейство в нашем понимании — Caryophylleae Juss. и Paronychieae A.St.-Hil.. Порядок Caryophylleae, в свою очередь, делится по признаку сросшейся или несросшейся чашечки на две трибы: Sileneae DC. и Alsineae DC.. Порядок Paronychieae, на основании различий в строении цветка, плода и расположения листьев подразделяется на ряд триб: Telephieae DC., Illecebreae DC., Polycarpaeae DC., Pollichieae DC., Queriaeae DC., Sclerantheae Link, Minuartieae DC..

В дальнейшем разработкой системы семейства в целом занимаются многие известные ботаники. Немецкий ботаник Эдуард Фенцль в работе «Genera plantarum…»[12] приводит значительно измененную по сравнению с «Prodromus…» систему порядка Caryophylleae Juss., который он разделяет на 4 подпорядка: Paronychieae A.St.-Hil., Sclerantheae Link, Alsineae Bartl. и Sileneae DC.. В составе первого подпорядка рассматриваются четыре трибы: Illecebreae R.Br., Pterantheae R.Br., Pollichieae DC., Telephieae DC.. Подпорядок Sclerantheae не подразделяется на трибы. Подпорядок Alsineae делится на три трибы: Sabulineae Fenzl, Merckieae Fenzl, Stellarineae Fenzl. Наконец, подпорядок Sileneae рассматривается в составе трёх триб: Diantheae Kunth, Lychnideae Fenzl, Drypideae Fenzl.

Однако существует и другая точка зрения на объём семейства. Дж. Бентам и Дж. Гукер[13][14] вновь рассматривают 2 таксона: Caryophylleae Juss. (с трибами Sileneae, Alsineae, Polycarpeae) и Illecebreae R.Br. (с трибами Pollichieae, Pamnychieae, Pterantheae, Sclerantheae).

Фердинанд Албин Пакс[15], который снова признает единое семейство Caryophyllaceae, выделяет в его составе две группы неопределенного ранга — Silenoideae и Alsinoideae. Внутри первой он различает подгруппы, ранг которых также не определен — Silenoideae-Lychnideae и Silenoideae-Diantheae, а в составе второй —Alsinoideae-Alsineae, Alsinoideae-Sperguleae, Alsinoideae-Polycarpeae, Alsinoideae-Paronychieae, Alsinoideae-Dysphanieae, Alsinoideae-Sclerantheae, Alsinoideae-Pterantheae. Во втором издании этой работы система семейства подверглась значительному изменению[16]. Семейство разделено на 3 подсемейства: Paronychioideae Vierh., Silenoideae A.Br., Alsinoideae Vierh.. Каждое подсемейство, в свою очередь, состоит из триб, названия которых двойные и включают название подсемейства и собственно название трибы. Названия подтриб уже тройные и состоят из названий подсемейства, трибы и подтрибы. Подсемейство Paronychioideae включает 4 трибы: Pamnychieae Pax et K.Hoffm., Pterantheae Endl., Polycarpeae Pax, Sperguleae Vierh. (здесь и далее первые таксоны опущены, приводится только собственное название таксона данного ранга). Триба Pamnychieae разделяется на 3 подтрибы: Pollichiinae Pax et K.Hoffm., Paronychiinae Pax et K.Hoffm., Illecebrinae Aschers. et Graebn.. Две других трибы — Pterantheae и Polycarpeae — приводятся без деления на подтрибы. Четвёртая триба — Sperguleae — делится на 3 подтрибы: Spergulinae Pax et K.Hoffm., Telephiinae Aschers. et Graebn., Xerotiineae Pax et K.Hoffm.. Подсемейство Alsinoideae делится на трибы: Alsineae Pax (с подтрибами Stellariinae Aschers. et Graebn., и Sabulininae Aschers. et Graebn.), Pycnophylleae Mattf., Habrosieae Pax et K.Hoffm., Sclerantheae Vierh.. Подсемейство Silenoideae разделяется на трибы: Lychnideae A.Br. (с подтрибами Sileninae Pax et K.Hoffm., Cucubalinae Pax et K.Hoffm., Drypidinae Pax et K.Hoffm.) и Diantheae Pax.

Большинство современных ботаников, следуя F. Pax и К. Hoffman, принимает единое семейство Caryophyllaceae, разделяя его на 3 подсемейства: Alsinoideae, Silenoideae, Paronychioideae. Другие[17], предпочитают более узкую трактовку семейства Caryophylleae Juss., с выделением из него семейства Illecebraceae R.Br.. Реже каждое или большинство из подсемейств рассматриваются в качестве отдельных семейств, а из Illecebraceae выделяется семейство Spergulaceae Adans.[18][19]

Наличие в составе семейства ряда полиморфных родов (Silene, Dianthus, Elisanthe, Gypsophila), значительная внутривидовая изменчивость, зачастую осложненная межвидовой гибридизацией, затрудняет распознавание видов и делает гвоздичные одним из наиболее трудных и интересных в таксономическом отношении семейств.

Роды

Согласно данным сайта Germplasm Resources Information Network (GRIN) в семейство входят 86 родов[20].

Напишите отзыв о статье "Гвоздичные"

Примечания

  1. Текст сноски для раздела Научная классификация
  2. Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
  3. Губанов И. А., Киселёва К. В., Новиков В. С., Тихомиров В. Н. Иллюстрированный определитель растений Средней России. — М.: Т-во научных изданий КМК, Ин-т технологических исследований, 2003. — Т. 2. — С. 75. — ISBN 5-87317-128-9.
  4. Миркин Б. М., Наумова Л. Г., Мулдашев А. А. Высшие растения: краткий курс систематики с основами науки о растительности: Учебник. Изд. 2-е, прераб. — М.: Логос, 2002. с. 88. ISBN 5-94010-041-4.
  5. Bauhin C. Pinax theatri botanici. Basiliae, Helvetiae. 552 p.
  6. Tournefort J. P. Institutiones rei herbariae. Parisiis. 1700. T. 1. 697 p.
  7. Buxbaum J. C. Enumeratio plantarum acculatior in argo Halense. 1721. Halae. 342 p.
  8. Linnaeus C. Species plantarum exhibentes plantas rite cognitas, ad genera relatas, cum differentiis specificis, nominibus trivialibus, synonimis selectis, locis natalibus, secundum systema sexuale digestas. Ed 1. Holmiae, 1753. T. 1 560 p.
  9. Jussieu A. L. Genera plantarum secundum ordines naturales disposita, juxta methodum in horto regio Parisiensi exaratam, anno 1774. 1789, Parisiis. 498 p.
  10. De Candolle A. P. Prodromus Systematis Naturalis Regni Vegetabilis. 1824, Parisiis. Pars. 1 748 p.
  11. De Candolle A. P. Prodromus Systematis Naturalis Regni Vegetabilis. 1828, Parisiis. Pars. 4 498 p.
  12. Endlicher S. Genera plantarum secundum ordines naturalis disposita. Vindobonae, 1836—1840/ 1438 p.
  13. Betham G., Hooker J. D. Genera plantarum ad exemplaria imprimis in herbariis kewensibus servata definita. London, 1862—1867. Vol. 1 1040 p.
  14. Betham G., Hooker J. D. Genera plantarum ad exemplaria imprimis in herbariis kewensibus servata definita. London, 1883. Vol. 3. 1258 p.
  15. Pax F. Caryophylleae // A. Engler, K. Prantl. Die natürlichen Pflanzenfamilien. Leipzig. 1889. Teil. 3, abt. 1b. S. 61-94)
  16. Pax F. Hoffman K.Caryophylleae // A. Engler. Die natürlichen Pflanzenfamilien. Leipzig. 1934. Bd 16c. S. 275 − 364)
  17. Brummitt R. K. Vascular plant families and genera. Kew, 1992. 804 p.
  18. Löve A., Löve D. Cytotaxonomical atlas of the arctic flora. Vaduz. 1975. 598 p.
  19. Цвелев Н. Н. Заметки о некоторых родах семейства гвоздичных (Caryophylleae sensu lato) в Восточной Европе //Новости сист. высш. раст. 2000. Т. 32. С.26—36.
  20. [www.ars-grin.gov/cgi-bin/npgs/html/gnlist.pl?222 Список родов семейства Гвоздичные на сайте GRIN] (англ.)  (Проверено 28 сентября 2009)

Литература

  • Еленевский А. Г., Соловьева М. П., Тихомиров В. Н. Ботаника. Систематика высших, или наземных растений: учеб. для студ. высш. пед. уч. заведений. — М.: Изд. центр «Академия», 2006. — С. 233 — 235. — ISBN 5-7695-2141-4.
  • Яковлев Г. П., Челомбитько В. А. Ботаника. Учебник для вузов. — СПб.: СпецЛит, Изд. СПХФА, 2003. — С. 387 — 388. — ISBN 5-299-00237-8.
  • Барабанов Е. И. Ботаника: учебник для студ. высш. уч. заведений. — М.: Изд. центр «Академия», 2006. — С. 249—250. — ISBN 5-7695-2656-4.
  • Лазьков Г. А. Семейство гвоздичные (Caryophylleae) во флоре Кыргызстана.. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006. — ISBN 5-87317-319-2.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Гвоздичные

– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.