Гебауэр, Ян

Ян Гебауэр
чеш. Jan Gebauer
Место рождения:	Убиславице, Австрийская империя
Научная сфера:	лингвистика
Известные ученики:	Олдржих Гуйер

Ян Гебауэр (чеш. Jan Gebauer, 8 октября 1838, Убиславице в горах Крконоше — 25 мая 1907, Прага) — чешский лингвист. Член Пражской АН (1890), иностранный член-корреспондент Петербургской АН.

Родился в бедной крестьянской семье; фамилия — от отдалённых предков, имевших немецкие корни. Учился в школе в Йичине (благодаря помощи местного священника), затем в Пражском Карловом университете, где специализировался по славянской филологии. Недостаток средств заставил его некоторое время (1865—1869 гг.) учительствовать в провинции (г. Пардубице). В 1873 стал доцентом, а в 1880 г. профессором Карлова университета (с 1882, после разделения университета — в его чешской части). Создал семинар по славянской филологии, где воспитывались все последующие богемисты эпохи.

Оставил фундаментальные исследования истории и современной грамматики чешского языка, заложившие основы богемистики вплоть до середины XX века. Сторонник младограмматизма.

Руководил журналом «Филологические записки» (чеш. Listy filologické).

Особую роль Гебауэр сыграл в разоблачении фальсификатов Вацлава Ганки — Краледворской и Зеленогорской рукописей. С основными публикациями на эту тему учёный выступил на страницах журнала «Атенеум» при поддержке его редактора, будущего основателя чехословацкого государства Т. Масарика. Подвергнув рукописи тщательному контролю с учётом последних достижений славистики, обнаружил на 6000 слов этих двух рукописей около 1000 ошибок, в том числе отклонения от средневековой орфографии, неверные грамматические флексии, неправильное употребление временных форм, невозможные в чешском слова, ошибочно фонетически «пересчитанные» из русского языка, употребление древних слов в новых значениях, синтаксические кальки с немецкого и т. п. Гебауэр также указал на параллели текстов с несомненными и разоблачёнными подделками («Песнью под Вышеградом» и др.), а также на ошибки, связанные с неправильным пониманием подлинных памятников. Сделал вывод о том, что однотипность ошибок в обоих фальсификатах свидетельствует об их едином авторстве. Аргументация Гебауэра, которой его оппоненты не смогли противопоставить ничего сколько-либо убедительного, стала одним из краеугольных камней в доказательстве подложности «рукописей».

Труды

• Historická mluvnice jazyka českého (Историческая грамматика чешского языка) — том I Hláskosloví (Фонетика, 1894), т. II Tvarosloví (Морфология) — ч. 1 Skloňování (Склонение, 1896), ч. 2 Časování (Спряжение, 1898, дополненное и исправленное издание вышло в 1906 г.), т. III Skladba (Синтаксис, 1929, последний том посмертно издан Франтишком Травничком). Под «tvarosloví» здесь имеется в виду словоизменение, т. II должен был быть посвящён словообразованию, но он не был написан.
• Slovník staročeský (Старочешский словарь, т. 1 — 1903 (A — J), т. 2 (до буквы N) был окончательно собран только после смерти автора)
• Mluvnice česká pro školy střední a ústavy učitelské I, II (Чешская грамматика для средних школ и педагогических институтов I, II, 1890)
• Krátká mluvnice česká (Краткая чешская грамматика, 1891)

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50026.ln-ru Гебауэр, Ян] на официальном сайте РАН
• [www.archive.org/details/slovnkstaroesk00gebagoog Slovník staročeský, т. 1. (1903)]
• [vokabular.ujc.cas.cz/informace.aspx?t=gbslov&o=slovniky Предисловие Я. Гебауэра к изданию 1903 г., список источников]
• [vokabular.ujc.cas.cz/default.aspx Vokabulář webový Электронный онлайн словарь старочешского языка, составленный, в частности, на основе словаря Я. Гебауэра и его неопубликованной картотеки]
• [www.archive.org/details/historickmluvni00gebagoog Historická mluvnice jazkya českého, т. III, ч. 1 (склонение)]
• [lf.clavmon.cz/ Официальный сайт журнала Listy filologické (Я. Гебауэр был редактором и постоянным автором журнала). В разделе Archiv plných čísel - номера за 1875-1907 гг. в формате pdf]

Отрывок, характеризующий Гебауэр, Ян

Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.