Гебель, Герман Фёдорович

Герман Гебель
нем. Karl Johann Hermann Goebel
Дата рождения:	28 мая 1844(1844-05-28)
Место рождения:	Цирава, Курляндская губерния, Российская империя
Дата смерти:	24 июля 1910(1910-07-24) (66 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Российская империя
Научная сфера:	орнитология, оология
Альма-матер:	Лесной институт, Санкт-Петербург

Герман Фёдорович Гебель (28 мая 1844 — 24 июля 1910) — по специальности лесничий, орнитолог, первый на территории Российской империи оолог.

Биография и научная деятельность

Герман Гебель был родом из прибалтийских немцев, он родился в Курляндской губернии Российской империи. Его отцом был врач Фёдор Гебель, мать — Каролина. Герман Гебель учился в прогимназии в Либаве (Лиепая). В течение 1860—1862 годов Гебель учился в Лесном отделении гимназии в Митаве (Елгава). В 1863 году поступил на третий курс Лесного института в Санкт-Петербурге. Весной того же года он был на практике в Лисинском учебном лесничестве, где зарекомендовал себя как страстный и умелый охотник, который принимал участие в организации царских охот, на которые приезжал Александр II с высокими гостями или со свитой. После окончания института в 1964 году Гебель получил направление таксатором в Архангельскую губернию, где, наряду с этим, занимался изучением птиц.

Летом 1865 года Гебель переехал в Уманский уезд управлять лесничеством, где помимо выполнения своих прямых обязанностей продолжил изучать птиц. Стационарные наблюдения, проведённые Гебелем в Уманском уезде в течение 1860—1870-х годов стали основой для написания фундаментальной сводки по орнитофауне Центральной Украины. Работа содержит сведения об экологии птиц Умани. Автором была также собрана уникальная оологична коллекция (более 10 тыс. экземпляров), которая впоследствии была передана в музей Академии наук России. Во время пребывания на территории современной Украины Гебель осуществлял кратковременные поездки в Одесскую область, Крым, устье Днепра.

В 1875 году Гебель с семьёй переехал в Новгородскую губернию. С 1877 года жил в Санкт-Петербурге. Известно, что в этот период он временно работал в Зоологическом музее Императорской Академии наук. 28 декабря 1878 года Гебеля избрали действительным членом Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей. В 1879 году была организована большая научная экспедиция с целью исследования орнитофауны севера России — района Ладожского, Онежского озёр, Онежского залива, Белого моря, полуострова Канин, Новой Земли.

В течение 1882—1884 годов Гебель занимался организацией и принимал непосредственное участие в китобойном промысле в Баренцевом море. В 1894 году в результате болезни он вернулся в Санкт-Петербург. Летом 1895 года он был участником научной экспедиции в Архангельскую область. В течение 1896—1898 годов занимался организацией сельдевого промысла в Баренцевом море, живя преимущественно на Мурмане, много путешествуя. Таким образом, в течение 1883—1901 годов Гебель изучал орнитофауну на Кольском полуострове, в приграничных округах с Финляндией и Норвегией. Известны также его работы по птицам Лапландии и Соловецких островов. В 1904—1909 годах Гебель был направлен в Архангельск в качестве специалиста по рыбным и звериным промыслах. Со временем состояние здоровья заставило его вернуться в Санкт-Петербург.

Герман Гебель ушёл из жизни 24 июля 1910 года в Санкт-Петербурге.

Основные публикации

Орнитологические работы Гебеля носили фаунистический характер, они содержат немало сведений по фенологии и гнездованию птиц. Особое место занимают публикации с описанием яиц различных видов птиц и их диагностических признаков. Эти сведения не потеряли актуальности и сегодня.

• Гебель Г. Ф. Об орнитологической фауне тростниковых болот Уманского уезда // Тр. Спб. Общ-ва естествоиспытателей. — 1879. — № 10. — С. 86—95.
• Goebel H. Die in den Jahren 1867, 1868 und 1869 im Umanschen Kreise (Gouverment Kiew) beobachteten Vögel // J. Ornithol. — 1870. — 18, 3. — S. 177—203; 6 — S. 440—456.
• Goebel H. Die in den Jahren 1867, 1868 und 1869 im Umanschen Kreise (Gouverment Kiew) beobachteten Vögel // J. Ornithol. — 1871. — 19, 2. — S. 130—151.
• Goebel H. Zusatze und Berichtigungen zu dem Aufsatze «die im Umanschen Kreise in den Jahren 1867, 1868 und 1869 beobachteten Vögel» nach Beobachtetengen gemacht im Jahre 1870 // J. Ornithol. — 1871. — 19, 4. — S. 295—299.
• Goebel H. Zusatze und Berichtigungen zu dem Aufsatze über die in Umanschen Kreise 1867-69 und 1870 beobachteten Vögel nach Beobachtetengen gemacht im Jahren 1871 und 1872 // J. Ornithol. — 1873. — 21, 2. — S. 128—133.
• Goebel H. Üeber Vögel des Umanschen Kreise (Nachtrag) // J. Ornithol. — 1879. — 27, 3. — S. 266—275.
• Goebel H. Die Vogel des Kreiss Uman governement Kiew mit Besonderer Rucksicht auf ihre Zugverhaltnisse und ihr Brutgeschaft // Bietrage zur Kenntniss des Russichen Reichen reiches und der ungrenzenden Lander Zweite Folge. — Petersburg, 1879. — B. 2. — 124 s.

Литература

• Баник М. Герман Федорович Гебель (Herman Goebel) // Орнитологи Украины. Библиографический справочник / Авторы-составители: Т. А. Атемасова, И. А. Кривицкий. — Харьков, 1999. — Вып. 1. — С. 24−25.
• Бианки В. В. [www.rbcu.ru/PDF/Gebel.pdf Жизнь и увлечения Германа Гебеля] // Русский орнитологический журнал. — 2000. — Экспр.-вып. 103. — С. 3—28.
• Бутурлин С. А. Г. Ф. Гебель (некролог) // Орнитологический вестник. — 1910. — № 3.
• Лэнгауэр В. Герман Федорович Гебель (некролог) // Известия Арангельского общества изучения Русского Севера. — 1910. — № 15.

Ссылки

• [www.bbl-digital.de/eintrag// Гебель, Герман Фёдорович] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital  (нем.)

Отрывок, характеризующий Гебель, Герман Фёдорович

– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.