Гебитскомиссар

Гебитскомиссар (нем. Gebietskommissar; от Gebiet – область + комиссар) — должность в административной иерархии Третьего Рейха. Термин был введён во время Второй мировой войны в качестве официального титула должностного лица, осуществлявшего административные функции на оккупированных нацистской Германией территориальных образованиях. Гебитскомиссары должны были подчиняться непосредственно гражданскому главе оккупационной администрации.

Место в иерархии

По иерархическому статусу они приравнивались к главам районных администраций или председателям районных отделений НСДАП в самой Германии. Над ними в иерархии следовали гаупткомиссары (нем. Hauptkommissar). Впервые должность гебитскомиссара была введена и утверждена после вторжения нацистов в Данию и Норвегию в 1940 году и раздела оккупированных скандинавских территорий в рамках создания нового административного деления. Также вопрос о должности гебитскомиссара стал особенно актуальным после вторжения гитлеровской Германии в СССР в 1941 году. Этот пост был введён для гражданской администрации оккупированных территорий в областях (Gebiet) рейхскомиссариатов «Остланд» и «Украина». После 1945 года должность исчезла и её упоминание фиксировалось только в исторических документах.

Введение должности

28 июня 1941 года, через шесть дней после начала военной агрессии Германии против СССР, министр по делам восточных оккупированных территорий и партийный идеолог Альфред Розенберг подписал указ, в котором он оговорил свои планы по поводу «освоения восточноевропейского пространства», в ходе которого для эффективного управления предписывалось утвердить должности рейхскомиссара, 24 генеральных комиссаров (нем. Generalkommissare), а также 80 гаупткомиссаров и приблизительно 900 гебитскомиссаров. В качестве их рабочего штаба (с функциями единого стратегического и координационного центра) должен был стать Орденский замок Кроссензее в Померании. Из него гебитскомиссары должны были получать всю необходимую для их деятельности информацию.

Указ фюрера от 17 июля 1941 года

Примерно месяц спустя, 17 июля 1941 года, были приняты новые правила, разработанные более подробно, которые касались должности нацистских местных комиссаров. Они основывались на не опубликованном в своё время «Указе фюрера об управлении оккупированных восточных территорий». Из этого указа следовало, что после окончания боевых действий предполагается избавить военную администрацию от исполнения гражданских обязанностей и создать особую гражданскую администрацию. Непосредственно министерству Розенберга должны были подчиняться рейхскомиссары, власть которых должна была распространяться на генеральных комиссаров, которые были уполномочены принимать решения в своих округах и районах, а им, в свою очередь, подчинялись областные комиссары, которые возглавляли области (меньшие территории в составе округа). Также было установлено, что несколько областей на оккупированных территориях в целях экономии ресурса могут быть объединены в одну главную область под управлением гаупткомиссара. Далее в указе Гитлера особо оговаривается, что в отличие от рейхскомиссаров и генеральных комиссаров, гаупткомиссары и гебитскомиссары должны назначаться непосредственно министерством по делам восточных территорий:

Рейхскомиссары и генеральные комиссары назначаются мной, в то время как руководители департаментов в рейхскомиссариате и их уполномоченные, а также гаупткомиссары и гебитскомиссары назначаются имперским министром по делам восточных территорий.

По итогам этого указа фюрера от 17 июля командование немецкими войсками в Остланде издало распоряжение 28 августа, согласно которому вся гражданская власть с 1 сентября должна перейти нацистской гражданской администрации.

Приблизительно в июле-августе 1941 года министерством была издана разработанная для комиссаров рейха так называемая «Коричневая папка», в которой оговаривался широкий спектр полномочий гражданской администрации сформированных рейхскомиссариатов «Остланд» и «Украина». «Коричневая книга» представляла собой сборник распоряжений и указов Розенберга и его уполномоченных, которые преследовали цели осуществить план экономического ограбления восточных территорий, разработанные и изложенные в так называемой «Зелёной папке» Геринга.

Гебитскомиссары

Гебитскомиссар в Норвегии:

• Вегенер, Пауль (возглавил область «Северная Норвегия»).

Гебитскомиссары в Остланде:

• Нойм, Вальтер (родился в 1902 году), штурмбаннфюрер СС (Паневежис (с июля 1941 по август 1944 года);
• Паульсен, Эмиль (Лиепая, в 1943 году);
• Енецки, Фридрих-Вильгельм (Нарва);
• Хингст, Ганс-Кристиан (Вильнюс);
• Гевеке, Ханс (Шяуляй);
• Шрёдер, Хейно (Аренсбург, ныне Курессааре);
• Ханзен, Герман Аугуст (Валмиера);
• Рикен, Герман (Пярну);
• Карл, Хинрих (Слуцк);
• Витрок, Хуго (комиссар-управляющий городом Ригой);
• Фуст, Иоахим Херберт (комиссар Рижской области);
• Алнор, Вальтер (Лиепая, до 1943 года);
• Медем, Эберхардт фон (Елгава)
• Эррен, Герхард (Слоним);
• Крамер, Ханс (бургомистр города Каунас).
• Вернер, Рудольф (Барановичи)

Гебитскомиссары в рейхскомиссариате «Украина»:

• Гилле, Альфред (город Запорожье);
• Душон, Эрнст (Пятихатка, Кривой Рог);
• Беер, Вернер (Ровно)
• Отто, Ханс-Вернер (Николаев);
• Вальхенштайнер, Отмар (Минская область).

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Гебитскомиссар

Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.