Гегемония

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Гегемо́ния (греч. ηγεμονία — предводительство, управление, руководство) — политическое, экономическое, военное первенство, превосходство, контроль одного государства над другим. Исторически термин применялся для обозначения главенства самого сильного города-государства из союза греческих полисов.

Также термин используется во многих других контекстах, например теория гегемонии марксистского философа Антонио Грамши.

Гегемо́н (греч. ἡγεμών — вожатый, проводник, руководитель, наставник) — лицо, государство или общественный класс, осуществляющие гегемонию. Исторически термин использовался для обозначения звания руководителя или военачальника, наместника, реже — императора. На Втором Коринфском конгрессе Александр Македонский был провозглашён гегемоном Коринфского союза. В Новом Завете прокуратор Иудеи Понтий Пилат называется титулом гегемон (игемон).

Как пример можно привести провинцию в федерации (Пруссия (королевство) в Германской империи) или человека в учреждении (Наполеон I во Французском консулате).

Начиная с XIX века, особенно в исторической публицистике, «гегемония» обозначает верховенство одного государства над другим (например, европейская гегемония Первой Французской Империи).

См. также

• Полярность в международных отношениях

Отрывок, характеризующий Гегемония

Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.