Гедвига Бранденбургская

Гедвига Бранденбургская

Гедвига Бранденбургская (нем. Hedwig von Brandenburg; 23 февраля 1540, Кёльн-на-Шпрее — 21 октября 1602, Вольфенбюттель) — маркграфиня Бранденбургская, в замужестве герцогиня Брауншвейгская и Люнебургская, княгиня Брауншвейг-Вольфенбюттельская. Дочь курфюрста Иоахима II Бранденбургского и его второй супруги Ядвиги Ягеллонки, дочери короля Польши Сигизмунда I.

25 февраля 1560 года в Кёльне-на-Шпрее Гедвига вышла замуж за герцога Юлия Брауншвейг-Вольфенбюттельского. Молодые познакомились при дворе маркграфа Иоганна Бранденбург-Кюстринского, куда Юлий сбежал от своего сумасброда-отца Генриха II Брауншвейг-Вольфебюттельского. После примирения с отцом, с трудом признавшим брак сына с протестанткой, Юлий поселился во дворце Гессен в Остервике. Позднее Юлий отвернулся от своей супруги, попав под коварное влияние мошенников Филиппа Зёммеринга и Анны Марии Шомбах. Гедвигу описывали как набожную и скромную женщину, которая с удовольствием предавалась домашним заботам. Похоронена в церкви Святой Марии в Вольфенбюттеле.

Потомки

В браке с Юлием Брауншвейг-Вольфенбюттельским у Гедвиги родились:

• София Гедвига (1561—1631), замужем за герцогом Эрнстом Людвигом Померанско-Вольгастским (1545—1592)
• Генрих Юлий (1564—1613), герцог Брауншвейг-Вольфенбюттеля, женат на Доротее Саксонской (1563—1587), затем на Елизавете Датской (1573—1626)
• Мария (1566—1626), замужем за герцогом Францем II Саксен-Лауэнбургским (1547—1619)
• Елизавета (1567—1618), замужем за графом Адольфом XIII Гольштейн-Шауэнбургским, затем за герцогом Кристофом Брауншвейг-Гарбургским
• Филипп Сигизмунд (1568—1623), епископ Фердена и Оснабрюка
• Маргарита (1571—1580)
• Иоахим Карл (1573—1615)
• Сабина Катарина (1574—1590)
• Доротея Августа (1577—1625), аббатиса Гандерсгеймского монастыря
• Юлий Август (1578—1617), аббат в Михаэльштайне
• Гедвига (1580—1657), замужем за герцогом Отто III Брауншвейг-Гарбургским (1572—1641)

Литература

• Inge Mager: Die Konkordienformel im Fürstentum Braunschweig-Wolfenbüttel, Vandenhoeck & Ruprecht, 1993, S. 22 f.

Отрывок, характеризующий Гедвига Бранденбургская

В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.