Гедеонов, Михаил Яковлевич
| Михаил Яковлевич Гедеонов | ||
| ||
|---|---|---|
| 1796 — 1797 | ||
| ||
| 1797 — 1798 | ||
| Рождение: | 1756 | |
| Смерть: | 1802 | |
| Награды: |
| |
Михаил Яковлевич Гедеонов (1756—1802) — пензенский (1796—1797), саратовский (1797) и тульский (1797—1798) губернатор, действительный статский советник.
Из смоленских дворян Гедеоновых. Брат смоленского губернатора Д. Я. Гедеонова, зять сенатора А. Ф. Талызина, отец д.т.с. А. М. Гедеонова.
С юных лет состоял на военной службе. К 1790 году полковник, бригадир с 2.09.1793, генерал-майор с 1797. Награждён орденом Святого Георгия 4 степени (26 ноября 1792).
После 20 лет военной службы перевёлся на гражданскую. С 13 марта по 12 декабря 1796 г. правитель Пензенского наместничества. С 12.12.1796 по 27.04.1797 первый гражданский губернатор Пензенской, потом Саратовской губернии[1].
По свидетельству вице-губернатора И. М. Долгорукова, «Гедеонов был человек добрый, не завязчивый и отнюдь не хитрый; служа в армии, он имел во нраве вспыльчивость, которая должна служить отличительным свойством офицера»[2].
Как администратор Гедеонов находился в тени энергичного и инициативного генерал-губернатора А. И. Вяземского, который по прибытии в Пензу первым делом заявил губернатору: «Знаете ли вы, кто вы и кто я?» — и задал местным чиновникам такое распекание, что губернатор «почти заплакавши от него вышел»[2].
Непродолжительное управление Гедеонова не оставило после себя следов в Пензе[3], хотя он и требовал от городской думы навести порядок и вычинить ветхие мосты и здания[4].
С 27 апреля 1797 по февраль 1798 Тульский гражданский губернатор. Павел I любил быстро менять чиновников, поэтому и на этой должности Гедеонов проявить себя не успел.
Напишите отзыв о статье "Гедеонов, Михаил Яковлевич"
Примечания
- ↑ Пензенская губерния 5 марта 1797 г. переименована в Саратовскую и губернским городом назначен Саратов
- ↑ 1 2 И. М. Долгоруков. Повесть о рождении моём, происхождении и всей жизни… Том 1. Спб: Наука, 2004. Стр. 420—423.
- ↑ [penzanews.ru/region/encyclopedia/9767-2009 Пензенские губернаторы - PenzaNews. Новости Пензы и Пензенской области]
- ↑ books.google.ru/books?id=Tkb7AgAAQBAJ&pg=PA61
Источники
- [www.rusgeneral.ru/general_g1.html Генералитет российской императорской армии и флота]
- [www.penza.ru/about/history/Rukovoditeli_Penzenskoy_oblasti Руководители Пензенской области]
| ||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Гедеонов, Михаил Яковлевич
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
