Гедеон (Четвертинский)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гедеон Четвертинский»)
Перейти к: навигация, поиск
Митрополит Гедеон<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Митрополит Киевский Гедеон Святополк-Четвертинский. Портрет XVII века</td></tr>

Митрополит Киевский, Галицкий и Малыя России
27 января 1688 — 6 апреля 1690
Церковь: Русская православная церковь
Предшественник: должность учреждена

он сам (как Митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси, Экзарх Константинопольского престола)

Преемник: Варлаам (Ясинский)
Митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси,
8-й Экзарх Константинопольского престола</small>
8 ноября 1685 — 27 января 1688
Избрание: 8 июля 1685
Интронизация: 8 ноября 1685
Церковь: Русская православная церковь
Община: Киевская митрополия
Предшественник: Антоний (Винницкий)
Преемник: должность упразднена

он сам (как Митрополит Киевский, Галицкий и Малыя России)

 
Имя при рождении: Григорий Захарович Святополк-Четвертинский
Смерть: 6 апреля 1690(1690-04-06)

Митрополит Гедео́н (в миру князь Григорий Захарович Святополк-Четвертинский; ? — 6 апреля 1690) — православный митрополит Киевский, Галицкий и Малыя Руси из западнорусского княжеского рода Святополк-Четвертинских.



Биография

Старший сын князя Захария Григорьевича Святополк-Четвертинского (ум. 1649), старосты Рациборского, подсудка Луцкого, от брака с Региной Хреницкой. Двоюродный брат могилёвского епископа Сильвестра. В 1659 году посвящён митрополитом Киевским Дионисием Балабаном в епископы Луцкие и Острожские.

Львовский епископ Иосиф Шумлянский, управлявший Киевской митрополией, старался выжить архиерея из Волыни. По внушению Шумлянского король и королева убеждали Гедеона перейти в католичество или униатство, угрожая, по словам самого епископа, вечным заточением в Мариенбург, если он не исполнит их желания. Под влиянием этой угрозы он бежал из своей епархии в Киев, а 8 октября 1684 года прибыл в гетманскую столицу Батурин, где был благосклонно встречен гетманом Иваном Самойловичем и поселился в Крупицком монастыре. Позднее Гедеон породнился с Самойловичем: племянник епископа князь Юрий Четвертинский женился на дочери бывшего гетмана Анастасии.

Киевская митрополичья кафедра к этому времени пустовала уже почти десять лет. Малороссия, связанная с Москвой политически, в церковном отношении была подчинена Константинопольскому патриарху, но царское правительство желало подчинить её себе и в этом отношении. С сентября 1683 года патриарх Иоаким настойчиво советовал гетману Самойловичу избрать митрополита. Гетман нашёл, что подходящим кандидатом мог бы быть епископ Луцкий Гедеон, человек скромный и не отличавшийся выдающимся умом.

В 1685 году в Киеве состоялся собор для избрания митрополита, и 8 июля под давлением гетмана был избран Гедеон. В октябре новоизбранный митрополит с большой делегацией отправился в Москву. 8 ноября 1685 года патриарх Иоаким возвел Гедеона в сан Киевского митрополита и принял от него присягу на верность Москве.

15 декабря митрополит Гедеон выехал из Москвы с царскими дарами и грамотой, по которой ему подчинялись Черниговский архиепископ и архимандрит Печерской лавры, до того находившиеся в зависимости от Константинопольского патриарха. Кроме того, гетман выхлопотал митрополиту сохранение всех прежних его отличий, право безапелляционного суда, право печатать книги и заводить духовные школы в пределах митрополии, а также право преднесения Креста в своей епархии; Киевская кафедра была признана первоначальною в России.

В мае 1686 года удалось добиться согласия на подчинение Киевской митрополии Московскому патриарху и от Константинопольского патриарха Дионисия. Цари Иоанн и Пётр и царевна София подарили Гедеону саккос и митру, усыпанную драгоценными камнями.

После ссылки гетмана Самойловича положение Гедеона изменилось к худшему, он стал постепенно терять свои привилегии. С 27 января 1688 года киевскому митрополиту было запрещено употреблять титул «митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси» (разрешено именоваться «митрополитом Киевским, Галицким и Малыя России»). Были существенно ограничены и имущественные права митрополии. Крупнейшие монастыри (Киево-Печерская лавра, Полоцкий Богоявленский и Межигорский монастыри) получили ставропигию и вместе с Черниговской епархией были изъяты из-под юрисдикции митрополита и подчинены непосредственно московскому патриарху, чем был подорван престиж митрополита.

Гедеон скончался 6 апреля 1690 года. Погребён он в Софийском соборе.

Напишите отзыв о статье "Гедеон (Четвертинский)"

Литература

Отрывок, характеризующий Гедеон (Четвертинский)

Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.