Гей
Гей (англ. gay) — английское прилагательное, изначально означавшее «беззаботный», «весёлый», «яркий, театральный». Однако в современном английском языке (с 1960-х — 1970-х) это слово обычно используется как существительное или прилагательное, обозначающее однополую сексуальную ориентацию — гомосексуальность.
В своей книге «Любовь небесного цвета» социолог и сексолог И. С. Кон пишет: «Гей» — не просто мужчина, любящий мужчин, а носитель особого самосознания, член соответствующей субкультуры, общины или организации, борец за свои гражданские права и т. д.[1]
В английском языке слово «гей» может быть использовано для описания черт, ассоциируемых с квирами или с гомосексуалами, как с мужчинами, так и с женщинами, с субкультурой или образом жизни. В русском языке термин «гей» применяется преимущественно по отношению к мужчинам-гомосексуалам. Термин лесбиянка, с другой стороны, используется и в английском, и в русском языке одинаково гендерно-специфично, обозначая гомосексуальных женщин.
Этимология
Основное значение слова подверглось сильным изменениям в течение XX столетия. Однако это изменение не было неожиданным — оно возникло из более ранних примеров сексуализированного использования этого слова (а именно, для обозначения проституции, «лёгкого поведения»).
Само слово «gay», возможно, происходит от старофранцузского gai, в свою очередь, вероятно, заимствованного из одного из германских языков[2]. По другой этимологии, от старопровансальского gaya («весёлый»), откуда название трактата Ницше «Весёлая наука» («La gaya scienza»); а провансальское слово — от распространенного латинского глагола «gaudeo» (радоваться), откуда строка гимна студентов: «Gaudeamus igitur» («Будем веселиться!»).
Слово первоначально означало «беззаботный», «весёлый», «яркий, театральный» и широко использовалось в разговорной речи и в литературе в этом значении в английском и французском языках (ср., например, название оперетты Жака Оффенбаха Gaîté Parisienne — «Parisian Gaiety», «Парижское веселье»). В более поздние времена, начиная примерно с 1960-х — 1970-х, слово «gay» в английском языке уже не могло употребляться в таком значении без придания фразе оттенка двойного или скрытого смысла.
Слово «gay» начало приобретать в английском языке сексуальную окраску в конце XVII века, когда оно использовалось в значении «человек, пристрастившийся к удовольствиям», «предающийся сладострастию». Такое словоупотребление было расширением первоначального значения «беззаботный». Подразумевалось, что беззаботный человек не чувствует себя «связанным моральными ограничениями». В конце XIX века термин «gay life» (буквально: «гей-жизнь», «беззаботная жизнь») был широко используемым в английском языке эвфемизмом для обозначения проституции и других форм внебрачного сексуального поведения, которые воспринимались обществом как аморальные.
Имя Gay в качестве личного имени в англоязычных странах до сих пор изредка встречается, обычно как женское имя, хотя в последнее время его написание часто меняют на Gaye. По данным переписи населения 1990 года личное имя «Gay» было 795-м по распространённости в США[3]. Оно также иногда использовалось в качестве личного имени и для мужчин. Имя популярного ирландского теле-шоумена Габриэла Бирна (Gabriel Byrne) всегда сокращалось как «Gay» (Гей), и передача, которую он вёл на радио, называлась «Шоу Гея Бирна» (The Gay Byrne Show). Таким образом могут сокращаться также английское женское имя Gaynell и мужские имена Gaylen и Gaylord.
Слово Gaiety («Веселье») также раньше было распространённым названием для мест отдыха и развлечений. Одним из любимых мест Оскара Уайльда в Дублине был The Gaiety Theatre, основанный под таким названием в 1884 году.
В последние десятилетия слово «Gay» стало восприниматься, в том числе, и как аббревиатура со значением «Good As You» («такой же как ты»)[4].
Появление современного значения слова
Использование термина «gay» в применении к гомосексуальности происходит от расширения сексуализированной коннотации его исходного значения «беззаботный и раскованный», подразумевающего желание отбросить традиционные «условности» и сексуальную мораль. Такое использование этого слова в английском языке задокументировано ещё в начале 1920-х годов. Вначале это слово более широко применялось для описания раскованного сексуального поведения гетеросексуалов, как, например, в распространённой в своё время фразе gay Lothario («беззаботный Лотарио»)[5] или в заглавии книги и фильма The Gay Falcon, описывающей детектива, распутника и бабника по имени Гей Фэлкон. Вплоть до середины 20-го столетия человека можно было назвать по-английски «gay» без намёка на его сексуальную ориентацию и без оттенка предрассудков, имея в виду значение «бабник», «распутник».
Цитата из произведения Гертруды Стайн «Мисс Фурр и мисс Скин» (Miss Furr and Miss Skeene, 1922) является, по всей вероятности, первым документированным публичным использованием слова «gay» в применении к гомосексуальным отношениям. Однако и там из контекста остаётся неясным, использовала ли Стайн это слово для описания лесбийских отношений или весёлого характера: They were …gay, they learned little things that are things in being gay, … they were quite regularly gay.
Мюзикл 1929 года «Сладкая горечь» (Bitter Sweet) Ноэла Коуарда содержит другой пример использования слова «gay» в контексте, подразумевающем гомосексуальность. В песне, звучащей в этом мюзикле, «Зелёная гвоздика», четыре одетых с иголочки «дэнди» образца 1890-х годов поют:
- Pretty boys, witty boys, You may sneer
- At our disintegration.
- Haughty boys, naughty boys,
- Dear, dear, dear!
- Swooning with affectation…
- And as we are the reason
- For the «Nineties» being gay,
- We all wear a green carnation.
Название песни содержит аллюзию на Оскара Уайльда, известного привычкой к ношению зелёной гвоздики в петлице. Гомосексуальность Оскара Уайльда была широко известна. Однако фраза gay nineties («беззаботные 1890-е») была также широко используемым эпитетом для описания периода 1890-х годов. В частности, фильм, называвшийся The Gay Nineties or The Unfaithful Husband («Беззаботные 90-е, или неверный муж») был выпущен в том же году, что и вышеупомянутый мюзикл.
Песня «The Green Carnation» также использовала популярные сатирические образы Уайльда и движения «эстетов», восходящие к оперетте Гильберта и Салливэна «Терпение» (1881). Вследствие этого точное значение слова «gay» в контексте этого мюзикла определить затруднительно — то ли это намёк на гомосексуальность Уайльда, то ли критика эстетства и декаданса 1890-х годов.
См. также
Напишите отзыв о статье "Гей"
Примечания
- ↑ www.lib.ru/PSIH/KON/blove.txt
- ↑ [www.etymonline.com/index.php?term=gay "gay"]. Online Etymology Dictionary. Проверено 18 ноября 2012.
- ↑ www.census.gov/genealogy/names/dist.female.first
- ↑ Например, [www.digitalspy.co.uk/tv/news/a75447/davidson-departs-kitchen-after-gay-row.html Alex Fletcher. Davidson departs 'Kitchen' after gay row], Digital Spy, September 11 2007. Помимо прочего, название «Good As You» носит одна из гей-организаций Индии: [www.dnaindia.com/india/report_gay-pride-rally-turns-curious-heads-in-bangalore_1174555-all Gay pride rally turns curious heads in Bangalore], Daily News & Analysis, June 29, 2008.
- ↑ [www.bartleby.com/81/10549.html Словарь Бартлби]
|
Отрывок, характеризующий Гей
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…