Гейнгоб, Хаге

Хаге Готтфрид Гейнгоб нем. Hage Gottfried Geingob<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
3-й Президент Намибии
с 21 марта 2015 года
Предшественник:	Хификепунье Похамба
4-й Премьер-министр Намибии
4 декабря 2012 года — 21 марта 2015 года
Президент:	Хификепунье Похамба
Предшественник:	Нахас Ангула
Преемник:	Саара Куугонгельва-Амадхила
1-й Премьер-министр Намибии
21 марта 1990 — 28 августа 2002
Президент:	Сэм Нуйома
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Тео-Бен Гурираб
Вероисповедание:	лютеранство
Рождение:	3 августа 1941(1941-08-03) (82 года) Очиваронго
Партия:	СВАПО
Образование:	Темпльский университет, Фордхемский университет, Новая школа (Нью-Йорк), Лидский университет
Награды:

Хаге Готтфрид Гейнгоб (нем. Hage Gottfried Geingob; род. 3 августа 1941, Очиваронго) — намибийский политический и государственный деятель. Президент Намибии, дважды до президентства занимал пост премьер-министра Намибии.

Биография

До независимости страны

Хаге Гейнгоб родился 3 августа 1941 года в намибийском городе Очиваронго. Преподавал в школе, однако принял решение продолжить учёбу. Пешком добрался до Ботсваны, чуть не погиб, когда взорвался самолёт, на котором он должен был лететь в Танзанию. В начале 1960-х годов участвовал в становлении партии СВАПО и борьбе против ЮАР. С 1964 года по 1971 год возглавлял представительство СВАПО при Организации Объединённых Наций. В это время он также занимался учёбой в университете Темпл, Фордхемском университете, Лидском университете и Новой школе. В 1975 году он был учредителем и директором Института Намибии в Лусаке (Замбия).

В июне 1989 года он вернулся на родину. В стране уже начиналась предвыборная борьба, на следующий год было намечено провозглашение независимости. В конце XX века Намибия после продолжительной борьбы получила независимость. В 1989—1990 годах Гейгоб возглавлял Конституционное собрание Намибии для разработки основного закона Намибии. За три месяца была разработана самая либеральная Конституция Африки.

В независимой стране

Сразу после провозглашения независимости Намибии Гейнгоб стал главой правительства и занимал этот пост более 12 лет с 21 марта 1990 года по 28 августа 2002 года. Именно в это время Намибия прошла испытание на прочность. В стране, в конце века, практически началась гражданская война между правительством и сепаратистами из Армии освобождения Каприви. Надо признать, что тогдашнее руководство страны сделало очень много, чтобы погасить конфликт в зародыше. Приложил огромные усилия, чтобы развить туризм в стране.

В 2002 году в Намибии провели реорганизацию правительства и Гейнгоб оставил пост главы правительства. Затем в течение 10 лет (с перерывами) Гейнгоб работал министром торговли и промышленности в правительствах своих коллег Тео-Бен Гурирабa и Нахаса Ангулы.

В сентябре этого же года он не вошёл в число членов Политбюро СВАПО. На следующий год он на непродолжительное время, перешёл на работу в США в одну из африканских организаций. Сразу по началу работы в международной организации его имидж в мире вырос. В ноябре 2004 года принял участие в парламентских выборах страны и вошёл в парламент. В апреле 2007 года он был восстановлен в Политбюро СВАПО, а 29 ноября Хаге Гейнгоб стал вице-президентом правящей партии СВАПО.

В конце 2012 года на съезде партии Гейнгоб был переизбран вице-президентом партии, набрав самое большое количество голосов. Через два дня после этого президент Намибии Хификепунье Похамба вновь назначил его главой правительства. Во второй раз он стал премьер-министром 4 декабря 2012 года.

Через два месяца, в феврале 2013 года, правительство Хаге Гейнгобa понесло тяжёлую утрату. Скоропостижно в Лондоне скончался молодой талантливый министр образования, учёный Абрахам Иямбо, рассматривавшийся как один из молодых лидеров СВАПО.

Президент

В конце ноября 2014 года в Намибии прошли очередные президентские выборы, действующий президент Похамба не имел возможности,согласно Конституции, баллотироваться в третий раз. С начала 2014 года реальным кандидатом от правящей партии СВАПО назывался Гейнгоб, который в августе 2014 стал официальным кандидатом в президенты страны от СВАПО.

На президентских выборах в 2014 году был кандидатом в президенты Намибии от партии СВАПО. На прошедших 28 ноября всеобщих выборах Гейнгоб был избран третьим президентом страны. Вступил в должность президента 21 марта 2015 года.

Награды

До получения независимости Намибии Хаге Гейнгоб был награждён французским Орденом Академических пальм и медалью СВАПО. После получения независимости получил государственные награды Кубы, Канады и Намибии.

В столице Намибии Виндхуке регбийный стадион носит имя Хаге Гейнгоба.

Факты

• Хаге Гейнгоб единственный премьер-министр страны который дважды занимал этот пост.
• Первый премьер-министр страны, который затем стал её президентом.

Отрывок, характеризующий Гейнгоб, Хаге

Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.