Гейтен, Лидия Николаевна

Лидия Гейтен
Имя при рождении:	Лидия Николаевна Гейтен
Дата рождения:	2 мая 1857(1857-05-02)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Дата смерти:	20 ноября 1920(1920-11-20) (63 года)
Место смерти:	Москва, СССР
Профессия:	артистка балета, балетный педагог
Гражданство:	Российская империя Российская империя→СССР СССР
Театр:	Большой театр

Ли́дия Никола́евна Ге́йтен (2 мая 1857 — 20 ноября 1920, Москва) — артистка балета и педагог, солистка московского Большого театра в 1870—1893 годах, антрепренёр собственного театра в увеселительном саду на Большой Садовой улице (1893—1897).

Биография

В 1874 году окончила Московское театральное училище, класс старшего учителя классического танца Г. И. Легата. После выпуска из школы была командирована за границу за казённый счет для совершенствования. В 1870—1893 годах была солисткой балетной труппы московского Большого театра. Сильная танцовщица-актриса с виртуозной техникой, на протяжении двух десятилетий Лидия Гейтен танцевала практически все женские партии, не имев на сцене соперниц. Была первой исполнительницей роли Сванильды в «Коппелии» на русской сцене (1882). Также была первой исполнительницей партии Китри при возобновлении в Большом театре Алексеем Богдановым балета Мариуса Петипа «Дон Кихот» (1887, премьера состоялась в 1869).

В 1883 году балетная труппа Большого театра была значительно сокращена, но Гейтен отказалась от предложений перейти в петербургские театры, чтобы сохранить традиции московского балета. В 1887 году гастролировала в Лондоне, на сцене театра Ковент-Гарден.

В 1890 и 1893 годах балерина выступала в летних театрах Санкт-Петербурга, в сентябре того же года она выкупила у оказавшегося на грани разорения Михаила Лентовского только что им благоустроенный увеселительный сад «Чикаго», перестроила летний театр Лентовского в зимний и сама стала его первым антрепренёром. Здесь она танцевала отрывки из балетов и дивертисментные номера; спектакли для неё оформлял театральный художник Евгений Бауэр.

В 1894 году Гейтен гастролировала по провинциальным городам России. В 1897 году она продала свой театр на Большой Садовой кандидату прав И. С. Соловейчику. После ухода со сцены преподавала в Московском хореографическом училище.

Репертуар

• 6 (25) февраля 1870 — Миранда, «Трильби» Мариуса Петипа (Трильби — Полина Карпакова) — первая исполнительница партии.
• 24 января (5 февраля)1882 — Сванильда**, «Коппелия», постановка Иосифа Гансена по балету Артура Сен-Леона — первая исполнительница партии на русской сцене.
• 1887 — Китри-Дульцинея**, «Дон Кихот», постановка Алексея Богданова по петербургской редакции Мариуса Петипа (Базиль — Николай Манохин) — первая исполнительница партии при возобновлении в Большом театре.
• Также исполняла ведущие партии в балетах «Жизель», «Волшебный башмачок», «Лебединое озеро», «Эсмеральда» и других.

Литература

• Эстрада в России. XX век: энциклопедия. — М.: Олма-Пресс, 2004. — 861 с. — ISBN 5-224-04462-6.

• Русский балет: Энциклопедия. — М.: Большая Российская энциклопедия; Согласие, 1997. — 632 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-85370-099-1.

• Бахрушин Ю.А. История русского балета. — 3-е. — М.: Просвещение, 1977. — 287 с. — 100 000 экз.

Ссылки

• [slovari.yandex.ru/dict/rges/article/rg1/rg1-1798.htm Гейтен Л. Н.](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2866 дней)) Российский гуманитарный энциклопедический словарь

Отрывок, характеризующий Гейтен, Лидия Николаевна

Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.