Гей, славяне

Хеј, Словени! Hej, Sloveni!
Гей, славяне!
Автор слов	Самуил Томашик (после него множество редакций), 1834 год
Композитор	не известен, влияние Марша Домбровского
Страна	Словакия Словакия, Югославия Югославия, СР Югославия СР Югославия, Сербия и Черногория Сербия и Черногория
Утверждён	1977
Отменён	1991—2006
инструментальная версия

«Гей, славяне» — славянская патриотическая песня. Первоначально текст гимна был написан Самуэлом Томашиком в 1834 году под названием «Гей, словаки!» (словацк. Hej, Slováci!) и с тех пор начал использоваться как гимн панславянского движения. Позднее она была гимном Сокольского молодёжного спортивного и политического движения, в качестве гимна Первой Словацкой республики (1939—1945), Социалистической Федеративной республики Югославии в 1945—1992, и гимном Союза Сербии и Черногории в 1992—2006. Песня также считается вторым, неофициальным гимном словаков. Её мелодия основана на Марше Домбровского, который является гимном Польши с 1926 года, но он имеет большие различия в исполнении.

• Сербский : Хеј, Словени / Hej, Sloveni
• Хорватский: Hej, Slaveni
• Боснийский: Hej, Slaveni
• Черногорский: Hej, Sloveni / Хеј, Словени
• Словенский: Hej, Slovani
• Македонский: Еј, Словени
• Болгарский: Хей, Славяни
• Словацкий: Hej, Slováci (Hej, Slovania)
• Чешский: Hej, Slované
• Польский: Hej Słowianie
• Нижнелужицкий: Hej, Słowjany
• Русский: Гей, Славяне
• Украинский: Гей, Слов’яни
• Белорусский: Гэй, Славяне
• Русинский: Гий, Славляне

Версии разных славянских языков

Сербскохорватский латиница Hej Slaveni, jošte živi Duh naših dedova, Dok za narod srce bije Njihovih sinova. Živi, živi duh slavenski Živeće vekov’ma Zalud preti ponor pakla Zalud vatra groma. Nek se sada i nad nama Burom sve raznese Stena puca, dub se lama, Zemlja nek se trese. Mi stojimo postojano Kano klisurine Proklet bio izdajica Svoje domovine!	Сербскохорватский кириллица Хеј Словени, јоште живи Дух наших дедова Док за народ срце бије Њихових синова. Живи, живи дух славенски Живеће веков’ма Залуд прети понор пакла, Залуд ватра грома. Нек' се сада и над нама Буром све разнесе Стена пуца, дуб се лама, Земља нек' се тресе. Ми стојимо постојано Као клисурине, Проклет био издајица Своје домовине!	[www.slobodnajugoslavija.com/sound/nob-a/Yugohimna.mp3 Сербский] кириллица Хеј Словени, јоште живи Дух наших дедова Док за народ срце бије Њихових синова. Живи, живи дух словенски Живеће веков’ма Залуд прети понор пакла, Залуд ватра грома. Нек' се сада и над нама Буром све разнесе Стена пуца, дуб се лама, Земља нек' се тресе. Ми стојимо постојано Кано клисурине, Проклет био издајица Своје домовине!	Сербский латиница Hej Sloveni, jošte živi Duh (reč) naših dedova Dok za narod srce bije Njihovih sinova Živi, živi duh slovenski Živeće vekov’ma Zalud preti ponor pakla Zalud vatra groma Nek se sada i nad nama Burom sve raznese Stena puca, dub se lama Zemlja nek se trese Mi stojimo postojano Kano klisurine Proklet bio izdajica Svoje domovine!
Хорватский Hej Slaveni, jošte živi Riječ naših djedova Dok za narod srce bije Njihovih sinova Živi, živi duh slavenski Živjet će vjekov’ma Zalud prijeti ponor pakla Zalud vatra groma Nek se sada i nad nama Burom sve raznese Stijena puca, dub se lama Zemlja nek se trese Mi stojimo postojano Kano klisurine Proklet bio izdajica Svoje domovine!	Хорватский (партизанская) Oj Slaveni, zemlja tutnji s Volge do Triglava; istim glasom huče Visla, Jadran, Timok, Sava. Živi, živi duh slavenski, živjet ćeš vjekovma; zalud ponor prijeti pakla, zalud vatra groma! Gromko kliče drug nam Staljin iz ruskih nizina, odzivlje se drug mu Tito s bosanskih planina: Mi stojimo postojano kano klisurine, proklet bio izdajica svoje domovine! Za slobodu na braniku uvijek ćemo biti, naše zemlje neće nikad dušman pokoriti. Makar na nas navalile cijelog svijeta čete, mi smo složni, tko prot nama, s njime hajd pod pete!	Боснийский Hej Slaveni, jošte živi Riječ (duh) naših djedova Dok za narod srce bije Njihovih sinova Živi, živi duh slavenski Živjeće vjekov’ma Zalud prijeti ponor pakla Zalud vatra groma Nek se sada i nad nama Burom sve raznese Stijena puca, dub se lama Zemlja nek se trese Mi stojimo postojano Kano klisurine Proklet bio izdajica Svoje domovine!	Черногорский Хеј Словени, јоште живи Дух наших дједова Док за народ срце бије Њихових синова Живи, живи дух словенски Живјеће вјеков’ма Залуд пријети понор пакла Залуд ватра грома Нек се сада и над нама Буром све разнесе Стијена пуца, дуб се лама Земља нек се тресе Ми стојимо постојано Кано клисурине Проклет био издајица Своје домовине!
Болгарский Хей славяни, все още жив е Духът на нашите предци. Докато сърцето за народа бие На техните следовници. Жив е, жив е духът славянски Ще живее с векове. Не ни плашат ни бездните адски, Нито огнените гръмове. Нека сега и над нас Със буря всичко да се разнесе. Скала се пука, дъбът се цепи, Земята нек се разтресе. Ние стоим твърдо като крепост. Проклет да е предателят На своето отечество!	[www.slobodnajugoslavija.com/sound/nob-a/YugoMak.mp3 Македонский] Еј, Словени, жив е тука Зборот свет на родот, Штом за народ срце чука Преку син во внукот! Жив е вечно, жив е духот Словенски во слога. Не нè плашат адски бездни Ниту громов оган! Пустошејќи, нека бура И над нас cè втурне. Пука даб и карпа сура, Тлото ќе се урне! Стоиме на стамен-прагот — клисури и бедем. Проклет да е тој што предал Родина на врагот!	[www.slobodnajugoslavija.com/sound/nob-a/YugoSlov.mp3 Словенский] Hej Slovani, naša reč Slovanska živo klije Dokler naše verno srce Za naš narod bije. Živi, živi, duh slovanski, Bodi živ na veke, Grom in peklo, prazne vaše Proti nam so steke. Naj tedaj nad nami Strašna burja se le znese, Skala poka, dob se lomi, Zemlja naj se strese. Bratje, mi stojimo trdno Kakor zidi grada, Črna zemlja naj pogrezne Tega, kdor odpada.	Словенский (до-югославская версия) Hej Slovani, naša reč Slovanska živo klije, Dokler naše verno srce Za naš narod bije. Živi, živi, duh slovanski, Bodi živ na veke! Grom in peklo, prazne vaše, Proti nam so steke. Bog pa gromo-vladni nam Podal je dar jezika, Da pa nihče na tem svetu, Nič nam ne podtika, Bo naj kolikor ljudi, tolikanj Čertov na sveti, Bog je z nami, kdor prot' nam, ga Če Belin podreti. Naj tedaj nad nami Strašna burja naj se znese, Skala poka, dob se lomi, Zemlja naj se trese. Bratje! Mi stojimo trdno, Kakor zidi grada; Črna zemlja naj pogrezne Tega kdor odpada!
Словацкий Hej, Slováci, ešte naša Slovenská reč žije, Dokiaľ naše verné srdce Za náš národ bije. Žije, žije, duch slovenský, Bude žiť na veky, Hrom a peklo, márne vaše Proti nám sú vzteky! I nechže sa aj nad nami Hrozná búra vznesie, Skala puká, dub sa láme A zem nech sa trasie; My stojíme stále pevne, Ako múry hradné Čierna zem pohltí toho, Kto odstúpi zradne! Jazyka dar sveril nám Boh, Boh náš hromovládny, Nesmie nám ho teda vyrvať Na tom svete žiadny; I nechže je koľko ľudí, Toľko čertov v svete; Boh je s nami: kto proti nám, Toho parom zmetie.	Польский Hej Słowianie, jeszcze nasza Słowian mowa żyje, Póki nasze wierne serce Za nasz naród bije. Żyje, żyje duch słowiański, I żyć będzie wiecznie, Gromy, piekło — złości waszej Ujdziem my bezpiecznie! Dar języka zwierzył nam Bóg, Bóg nasz gromowładny. Nie śmie go nam tedy wyrwać Na świecie człek żadny. Ilu ludzi, tylu wrogów, Możem mieć na świecie, Bóg jest z nami, kto nam wrogiem, Tego Piorun zmiecie! I niechaj się ponad nami Groźna burza wzniesie, Skała pęka, dąb się łamie, Ziemia niech się trzęsie. My stoimy stale, pewnie, Jako mury grodu. Czarna ziemio, pochłoń tego, Kto zdrajcą narodu!	Чешский Hej Slované, ještě naše Slovanská řeč žije, Pokud naše věrné srdce Pro náš národ bije. Žije, žije duch slovanský, Bude žít na věky. Hrom a peklo, marné vaše, Proti nám jsou vzteky. Jazyka dar svěřil nám Bůh, Bůh náš hromovládný. Nesmí nám ho tedy vyrvat Na tom světě žádný. I nechať je tolik lidí, Kolik čertů v světě. Bůh je s námi, kdo proti nám, Toho Perun smete. I nechať se též nad námi, Hrozná bouře vznese. Skála puká, dub se láme. Země ať se třese ! My stojíme stále pevně, Jako stěny hradné. Černá zem pohltí toho, Kdo odstoupí zrádně …
Русский (при СССР) Гей, славяне, гей, славяне! Будет вам свобода, Если только ваше сердце Бьётся для народа. Гром и ад! Что ваша злоба, Что все ваши ковы, Коли жив наш дух славянский! Коль мы в бой готовы! Дал нам Бог язык особый — Враг то разумеет: Языка у нас вовеки Вырвать не посмеет. Пусть нечистой силы будет Более сторицей! Бог за нас и нас покроет Мощною десницей. Пусть играет ветер, буря, С неба грозы сводит, Треснет дуб, земля под ними Ходенём заходит! Устоим одни мы крепко, Что градские стены, Проклят будь, кто в это время Мыслит про измены!	Русский Гей, славяне, наше слово Песней звонкой льётся, И не смолкнет, пока сердце За народ свой бьётся. Дух Славянский жив навеки, В нас он не угаснет, Беснованье силы вражьей Против нас напрасно. Наше слово дал нам Бог, На то Его воля! Кто заставит нашу песню Смолкнуть в чистом поле? Против нас хоть весь мир, что нам! Восставай задорно. С нами Бог наш, кто не с нами — Тот падёт позорно.	Украинский Гей, слов’яни, наше слово Піснею лунає І не стихне, доки серце За народ страждає Дух слов’янський живе вічно В нас він не погасне Злої сили біснування Проти нас завчасне Наше слово дав Господь нам На те Його воля Хто примусить пiсню нашу Змовкнути у полі? Проти нас хоч світ повстане Але нам те марно З нами Бог наш, хто не з нами- Згине той безславно.	Русинский Гий Славляне, ищи жиє Дух нашых дїдôв ! Кой за нарôд сирцё биє Йих вірных сынôв ! Живи, живи дух Славляньскый Живи лем вікамы ! Нам нестрашны бездны адьскы Прокляты бісамы ! Нич ся трафит кідь над намы Ся буря рознесе, Стїна пукне, дуб ся зломит Зимля ся розтресе Стойиме сьме, постояны Гикой йсї скалины ! Проклят буде, уддаватиль Своєй утцюзнины !
Белорусский язык кириллица Гэй, славяне, ў нашым сэрцы Дзядоў нашых словы, Пакуль яно ў грудзях б’ецца За народ з любоўю. Жыве, жыве дух славянскі, Хай жыве вякамі. Нам дарэмна з пекла грозіць Д’ябал кайданамі. Хай ўшчэнт разаб’юцца муры, Мора разальецца, Хай вакол усё валіць бура, Зямля хай трасецца. Родны край наш мы ніколі У бядзе не кінем. Здраднік сваёй бацькаўшчыны Ў пекле хай загіне.	Белорусский язык латиница Hej, słavianie, ŭ našym sercy Dziadoŭ našych słovy, Pakul jano ŭ hrudziach bjecca Za narod ź luboŭju. Žyvie, žyvie duch słavianski, Chaj žyvie viakami. Nam daremna ź piekła hrozić Djabał kajdanami. Chaj ŭščent razabjucca mury, Mora razaljecca, Chaj vakoł usio valić bura, Ziamla chaj trasiecca. Rodny kraj naš my nikoli Ŭ biadzie nie kiniem. Zdradnik svajoj baćkaŭščyny Ŭ piekle chaj zahinie.

См. также

• Панславизм
• Славяне
• Марш Домбровского

Ссылки

• [www.slobodnajugoslavija.com/sound/nob-a/Yugohimna.mp3 Запись на сербскохорватском]
• [www.slobodnajugoslavija.com/sound/nob-a/YugoMak.mp3 Запись на македонском]
• [www.youtube.com/watch?v=UU7BzBvEDaE Запись на русском]
• [www.slobodnajugoslavija.com/sound/nob-a/YugoSlov.mp3 Запись на словенском]
• [www.youtube.com/watch?v=EhLLBIW1ecA Запись на словацком]

Гимны Югославии
Гимн Королевства Югославия (1918—1941)
Хеј Словени! (1943—1992)

Отрывок, характеризующий Гей, славяне

– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.