Гекатей Милетский
| Гекатей Милетский |
Гекатей Милетский, Гекатей из Милета (др.-греч. Ἑκαταῖος, лат. Hecataeus, прим. 550—490 до н. э.) — древнегреческий историк и географ, один из ближайших предшественников и литературных источников Геродота[1].
Содержание
Биография
Вот что сообщает о Гекатее византийская Суда:
«Гекатей, сын Гегесандра из Милета. Жил во времена Дария, царствовавшего после Камбиса, в одно время с Дионисием Милетским, в 65-ю олимпиаду [520—516 гг. до н. э.], историограф. На него ссылается Геродот Галикарнасский, который жил позже. Он первым обнародовал историю в прозе»
Время жизни Гекатея определено на основе свидетельств об его участии в событиях истории: его возраст должен быть около 50 лет ко времени восстания ионийцев против персидского царя в 499 до н. э., чтобы обладать авторитетным голосом на городском совете. Утверждается также, что Гекатей пережил греко-персидскую войну, на основании чего иногда определяют его дату смерти около 476 до н. э., однако в Суде, где якобы сделано такое утверждение, такой информации не содержится. Вполне определенно только то, что Гекатей пережил ионийское восстание, закончившееся в 494 до н. э. После подавления ионийского восстания Гекатея послали послом к персидскому сатрапу Артаферну, чтобы договориться о приемлемых условиях мира. Согласно Диодору, его миссия успешно завершилась:
«Гекатей из Милета, которого ионийцы направили послом, спросил, по какой причине Артаферн не доверяет им. И Артаферн ответил, что он озабочен тем, что они [ионийцы] будут копить недовольство из-за потерь в поражении. Гекатей сказал, „хорошо, если страдание от плохого обращения приводит к недоверию, то доброе отношение наверняка вызовет расположение наших городов к персам“. Артаферн, одобрив заявление, восстановил городам их законы и наложил определённую подать в соответствии с их способностью выплачивать.»[2]
Однако по Геродоту персы после подавления восстания разрушили город и обратили милетцев в рабство; о судьбе самого Гекатея можно только догадываться и 490 до н. э. принимается как примерная дата смерти писателя. После успеха в переговорах Гекатей упоминается только как автор двух трудов: географического («Путешествия по миру» или «Землеописание») и исторического («Генеалогии»), дошедшие до нас в виде коротких цитат других авторов.
Большое состояние дало возможность Гекатею совершить далекие путешествия, вероятно еще до ионийского восстания. В Египте в беседе с жрецами он возводил свой род к богам в 16-м поколении. Жрецы усомнились в происхождении людей от богов, но легенда указывает на знатное происхождение Гекатея.
Труды
Распределение географического материала в сочинении Гекатея — топографическое; страны и города в Европе, Азии и Африке следуют одни за другими, с замечаниями о жителях, реках и разного рода достопримечательностях. Один из наиболее длинных сохранившихся отрывков Гекатея о пигмеях в Африке: «пигмеи привязывают себе рога и в образе баранов шумят трещотками и так защищаются против сражающихся с ними журавлей, иначе презирающих их за малый рост.»[3]
Описание мест сопровождалось картой, основанной на карте мира Анаксимандра, но расширенной и уточненной. Сохранилось более 300 фрагментов из географического труда, большая часть в сборнике «Этника» Стефана Византийского. Зависимость Геродота от Гекатея в описании Египта (в частности — феникса, крокодилов, гиппопотама) удостоверяется древними писателями и самим текстом Геродота.
В историческом труде с генеалогиями известнейших родов соединен краткий перечень относящихся к представителям этих родов событий. Любопытны у Гекатея образчики наивного скептицизма и попыток рационального толкования народных сказаний и географических терминов, что явилось шагом вперед от эпического к историческому подходу в изучении преданий. До нас дошли считанные фрагменты из этого труда, достаточные лишь для понимания содержания «Генеалогий». Один из фрагментов о изгнании пеласгов из Аттики передал Геродот в своей истории[4].
Стефан Византийский использует отрывочно сведения из Гекатея[5].
Современная оценка его как историка противоречива[6].
- Издания трудов.
- [books.google.ru/books?id=CjkJAAAAQAAJ&printsec=frontcover&hl=el#v=onepage&q&f=false Hecataei Milesii Fragmenta]
- [simposium.ru/ru/node/12704 Гекатей Милетский. Фрагменты]
Память
В 1935 г. Международный астрономический союз присвоил имя Гекатея кратеру на видимой стороне Луны.
Напишите отзыв о статье "Гекатей Милетский"
Примечания
- ↑ Гекатей // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека 10.25
- ↑ Шефферъ В. А., Очерки греческой историографіи, Вып. I, Киевъ, 1884
- ↑ [ancientrome.ru/antlitr/herodot/herodot6.htm Геродот, История, 6.137]
- ↑ Максимова М. И., Античные города юго-восточного Причерноморья, М.-Л., 1956, стр. 25; там же она ссылается на мнение 'многих ученых' о том, что Гекатей писал ~520-х гг. до н. э.
- ↑ rggu-bulletin.rggu.ru/binary/object_55.1281964207.59559.pdf с. 97
Литература
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0002.001/372?rgn=full+text;view=image Гекатей Милетский] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
Ссылки
- [simposium.ru/ru/node/11244 Гекатей Милетский]
- [www.livius.org/he-hg/hecataeus/hecataeus.htm Hecataeus] at livius.org
Отрывок, характеризующий Гекатей Милетский
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
