Гекатон Родосский
| Гекатон Родосский | |
| Ἑκάτων | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Направление: |
стоицизм |
Гекатон Родосский (греч. Ἑκάτων; ок. 100 г. до н. э.) — философ-стоик.
Родился на острове Родос, ученик Панетия Родосского,[1] но ничего не известно о его жизни. Очевидно, что он был выдающимся стоиком своего времени и плодотворным писателем. Диоген Лаэртский упоминает шесть трактатов, написанных Гекатоном:[2]
- Περὶ ἀγαθῶν — О благах, по крайней мере в девятнадцати книгах.
- Περὶ ἀρετῶν — О добродетелях.
- Περὶ παθῶν — О страстях.
- Περὶ τελῶν — Об окончаниях. .
- Περὶ παραδόξων — О парадоксах, по меньшей мере тринадцать книг.
- Χρεῖαι — Максимы.
Дополнительно Цицерон сообщает, что Гекатон написал труд Об обязанностях (лат. De Officiis). Гекатон также часто упоминается Сенекой в трактате De Beneficiis. Сенека цитирует Гекатона в Epistle IX, 6: «Если нуждаешься в любви — полюби сам». Согласно Диогену, Гекатон разделял добродетели на два вида, которые основаны на научных интеллектуальных принципах (например, мудрость и справедливость) и не имеющие такой основы (например, умеренность). Он утверждал, что добродетели можно научить.
Напишите отзыв о статье "Гекатон Родосский"
Примечания
Отрывок, характеризующий Гекатон Родосский
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
