Гексахорд

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Гексахо́рд (лат. hexachordum, букв. шестиструнник, от др.-греч. ἕξ — шесть и χορδή — струна) — шестиступенный звукоряд в диапазоне сексты.





Краткая характеристика

Под «гвидоновым» гексахордом подразумевают диатонический гексахорд в объёме большой сексты, структуры ТТпТТ. В трактате «Послание о незнакомом распеве» (ок. 1030) Гвидо Аретинский приводит только один такой гексахорд, с привязкой сольмизационных слогов к клавису C и последующим клависам (C-ut, D-re, E-mi и т. д.). Вряд ли, учитывая тот факт, что Гвидо в «Послании» выступил резко против b-круглого (упрощённо «си-бемоля», который считал ступенью, вносящей сумятицу в чистую диатонику звуковысотной системы), он предполагал гексахорд от F (в котором возникновение звукоступени b неизбежно). Однако уже в XII веке в нотных рукописях и маргиналиях к трактатам Гвидо гексахорды описанной структуры фиксируются в приложении и к высотам G и F. В таком виде «гвидоновы» гексахорды покрывают весь употребительный в григорианском хорале миксодиатонический звукоряд.

Позже (не раньше XIII века) гексахорд от C получил название натурального (natura, naturale), гексахорд от F был назван мягким (molle, или b molle), гексахорд от G твёрдым (durum, или # durum). Эти обозначения для гвидоновых гексахордов используются по сей день.

Сам термин «гексахорд» Гвидо не использовал, нормативным он стал гораздо позже — в учебниках по теории музыки Нового времени.

Переход из одного гексахорда в другой (необходимый в случаях, когда амбитус песнопения был шире сексты) с XIII века получил название мутации.

В теории композиции XX века

Американский теоретик музыки Аллен Форт в книге «The Structure of Atonal Music» расширил понятие гексахорда, включив в него любую (необязательно гаммообразную в пределах сексты) последовальность шести разновысотных звуков (как в «Плаче пророка Иеремии» Э.Кшенека, где «гексахордами» названы два сегмента серии F-G-A-B-Des-Es и H-C-D-E-Fis-Gis). Такое применение термина в западных исследованиях музыки XX — XXI веков стало общепринятым[1].

Напишите отзыв о статье "Гексахорд"

Примечания

  1. См. например, в дипломной работе: [trace.tennessee.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=2074&context=utk_gradthes Sivy R. An explanation of anomalous hexachords in four serial works by Igor Stravinsky. University of Tennessee, Knoxville, 2011]

См. также

Литература

  • Forte A. The Structure of Atonal Music. New Haven; London: Yale University Press, 1973.
  • Chailley J. «Ut queant laxis» et les origines de la gamme // Acta Musicologica 56 (1984), SS. 48-69
  • Sachs K.-J. Musikalische Elementarlehre im Mittelalter // Rezeption des antiken Fachs im Mittelalter // Geschichte der Musiktheorie, hrsg. v. F.Zaminer. Darmstadt 1990, SS. 105—162.
  • Atkinson Ch. The critical nexus. Tone-System, mode and notation in early medieval music. Oxford, 2009.

Отрывок, характеризующий Гексахорд

Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.