Гектор Барбосса
| ♂Гектор Барбосса Hector Barbossa | |
 | |
| Появление | |
|---|---|
| Исчезновение | |
| Исполнитель роли | |
| Число эпизодов |
4 |
| Информация | |
| Вид (раса) |
живой мертвец («Проклятие „Чёрной жемчужины“»), воскрешён из мёртвых, но как человек («Сундук мертвеца») |
| Возраст |
биологически: 50-55 фактически: 75 |
| Дата рождения |
Середина 17-го века |
| Дата смерти |
Пираты Карибского моря: Проклятие «Чёрной жемчужины», но воскрес в Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца |
| Род занятий |
пират |
| Звание |
Пиратский барон |
| Семья | |
| Дети |
Неизвестно |
| Отношения |
Джек Воробей (вражда, соперничество, дружба) |
Ге́ктор Барбо́сса (англ. Hector Barbossa) — один из центральных персонажей первой, третьей и четвёртой частей киносерии Пираты Карибского моря. В первой части он является главным злодеем, а в остальных главным героем. Эту роль исполняет Джеффри Раш. Имя Гектор впервые звучит в третьей части фильма.
В русской версии фильма капитана Барбосса озвучивал актёр Виктор Костецкий.
Биография
До событий фильма «Проклятие „Чёрной Жемчужины“»
Гектор Барбосса — пират, был старпомом капитана Джека Воробья на «Чёрной жемчужине», однако поднял бунт и стал капитаном. После того, как капитан Джек Воробей рассказал о том, что он знает, где находится древнее ацтекское золото, команда корабля учинила бунт и Джека высадили на необитаемый остров, оставив ему только его компас, шпагу и пистолет с одной пулей. После этого Барбосса со своей командой нашёл ацтекский клад. Но оказалось, что эти богатства — «кровавая дань», которое ацтеки выплатили Кортесу за своего царя Монтесуму, а после того как Монтесума был убит, жрецы прокляли сокровища именами своих языческих божеств. Барбосса и вся команда «Чёрной жемчужины» были обречены стать вечно живыми мертвецами, которых нельзя убить, но и которые не чувствуют ни вкуса пищи, ни дуновения морского ветра, ни тепла женского тела. Лишь при лунном свете видна их истинная сущность полуистлевших трупов. Они выясняют, что проклятие можно снять, лишь вернув всё золото и пожертвовав богам ацтеков кровь всех членов команды. Но к тому времени, они уже пустили ко дну[1] «Прихлопа» Билла, за то, что тот не был согласен с бунтом против Джека. И к тому же, послал одну из 663 золотых бляшек своему сыну Уильяму. В течение следующих 10 лет команда бессмертных мертвецов бороздила воды Карибского моря возвращая все сокровища, которые успела потратить до осознания проклятия.
Пираты Карибского моря: Проклятие «Чёрной жемчужины»
В начале фильма показана сцена за десять лет до основных событий фильма. Корабль с губернатором Порта-Ройяля натыкается на обломки судна, потопленного пиратами, и находит единственного выжившего — Уильяма Тёрнера. Дочь губернатора — Элизабет Суонн, видит на шее мальчика золотую бляху с изображением черепа, думая, что это пиратский медальон, она прячет бляху, опасаясь, что Уильяма примут за пирата.
Спустя десять лет Элизабет падает в море из-за чересчур затянутого корсета, как раз когда командор Норрингтон предлагает ей выйти за него замуж. Джек Воробей, оказавшийся поблизости, проявляет несвойственное для него благородство и спасает девушку. Но медальон, оказавшись в воде, «зовет» пиратов «Чёрной жемчужины». И той же ночью они нападают на Порт-Ройяль. Двое пиратов — Пинтел и Раджетти, находят и похищают Элизабет вместе с её медальоном. На «Жемчужине» она, к своей беде, представляется фамилией «Тёрнер», думая об Уильяме. Пираты поражены — им досталась не только последняя бляшка, но и потомок убитого Прихлопа, а значит они смогут произвести ритуал снятия проклятия. «Чёрная жемчужина» берёт курс на Исла-де-Муэрта (исп. Isla de Muerta — остров Мёртвых), где они хранят свои сокровища. За ними в погоню на «Перехватчике» (единственный корабль, соперничающий в скорости с «Жемчужиной») отправляются Уильям Тёрнер, который хочет спасти любимую девушку и Джек Воробей, желающий вернуть обратно свой корабль. На острове Мёртвых пираты начинают приготовления к жертвоприношению, им нужна лишь капля крови потомка Прихлопа. Но окропив кровью девушки собранные 663 акцтекских бляшек, пираты остались мертвецами. Они понимают, что она их обманула, но прежде, чем они успевают схватить обманщицу, Элизабет и Уилл сбегают на «Перехватчике», оставив Джека оглушённым. Очнувшись Джек перед угрозой смерти заключает сделку с Барбоссой — настоящий потомок Билла Тернера в обмен на корабль.
Мертвецы-пираты догоняют «Перехватчик», несмотря на яростное сопротивление команды и пленяют Элизабет. Вдруг, на палубу вылезает Уилл и сообщает, что он — сын Прихлопа и именно его кровь нужна для обряда снятия проклятия. Угрожая убить себя, он заставляет Барбоссу отпустить Элизабет, в ответ сдаваясь пиратам. Барбосса соглашается и выкидывает Элизабет, а заодно и Джека за борт, отвечая на обвинения Уилла в обмане, что «теперь она свободна как ветер». Джек и Элизабет выплывают на остров, на который Джека уже высаживали 10 лет назад.
Пока пираты на «Чёрной жемчужине» плывут обратно на Исла-де-Муэрто, Джека и Элизабет спасает Норрингтон на корабле «Разящий». Они отправляются на спасение Уилла.
В конце концов во время боя между Воробьём и Барбоссой Уилл режет себе руку, проливая кровь на один из медальонов. Проклятие уже снято — и Гектор Барбосса умирает, сражённый пулей, которую Джек Воробей хранил десять лет.
Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца
В середине фильма во время визита Джека к Тиа Дальме, он берет и потом кладет шляпу Барбоссы, с выражением лица «где-то я это уже видел». Так же, когда Тиа Далма выпускает из клетки обезьянку, подаренную ей Джеком, видно, что она убегает в соседнюю комнату, где лежит тело Барбоссы (правда, зритель видит только его ноги).
В некоторых сценах на "Чёрной Жемчужине" можно на заднем фоне увидеть человека, очень похожего на Барбоссу (одет в такую же одежду и шляпу), но только со спины.
Барбосса вновь появляется на экране только перед финальными титрами второй части, воскрешённый волшебницей Тиа Дальмой, так как только такой легендарный пират сможет спасти Джека Воробья из Тайника Дэйви Джонса.
Пираты Карибского моря: На краю Света
В третьем фильме Барбосса является одним из главных персонажей. Он помогает Уиллу Тёрнеру и Элизабет Суонн спасти Джека Воробья из ловушки Дейви Джонса, чтобы Воробей смог отдать свой песо, который нужен для того, чтобы освободить богиню Калипсо, ведь Гектор считает, что она им поможет в борьбе против Дейви Джонса и Катлера Бекетта, если они освободят её.
В конце Барбосса вновь уводит корабль у Джека Воробья, однако обнаруживает, что главная часть древних китайских карт, на которых указаны пути на край света и к источнику вечной молодости, пропали.
Пираты Карибского моря: На странных берегах
В четвёртой части Барбосса предстаёт перед нами как слуга короля Георга II, причём уже без одной ноги. Впоследствии он возглавит экспедицию к святому источнику, но как окажется, не ради бессмертия. Во время их с Джеком вылазки в испанский лагерь он рассказывает, как потерял ногу. На него напал Чёрная Борода, забрав себе Жемчужину. Также Гектору пришлось отрубить себе ногу, дабы освободится от верёвки, которая схватила его за ногу по приказу Тича. Всё, что двигало им всё это время — месть Чёрной Бороде. Ради этого он смазал свою саблю специальным ядом, который при малейшем порезе проникает в кровь человека и убивает его через несколько минут. В конце концов, Барбосса настиг Чёрную Бороду около священного источника, и началась схватка. Тич почти одолел Барбоссу, но тут его спасли общие враги — к источнику вломились испанцы. Воспользовавшись тем, что они отвлекли внимание Чёрной Бороды, он совершил свою месть, забрав после шпагу Чёрной Бороды и его корабль с командой, тем самым став новым капитаном корабля «Месть Королевы Анны». Также Джек Воробей встречается с его мартышкой, которая находилась в бутылке вместе с «Чёрной Жемчужиной».
Характеристика
В короткометражном фильме «Становление Барбоссы» на «Lost Disc», Джеффри Раш кое-что рассказал об истории своего героя. Семья Гектора была бедной, и он убежал из дома в тринадцать лет. Он пошел в море, и, видя, насколько хорошо жили офицеры и капитаны, решил сам стать капитаном. Сначала он хотел быть честным моряком, но быстро осознал, что пиратство является более простым и прибыльным делом.
В фильме На краю света, Гектор Барбосса раскрывается, как один из девяти баронов пиратского братства. Он пиратский барон Карибского моря, однако до присоединения к команде капитана Джека Воробья за тринадцать лет до событий первого фильма пребывал в других водах. Противоречия между фильмами объясняются в романе Пираты Карибского моря: Цена свободы, где Гектор получает символ власти от российского пиратского барона Бори Палачика, который потопил корабль Гектора в прошлом. Так Барбосса стал новым бароном Карибского моря.[2]
Согласно аудио-комментариям в DVD-издании трилогии фильмов, Гектор считается одним из лучших фехтовальщиков в Карибском море. Во владении шпагой Барбосса находится наравне с Джэймсом Норрингтоном не уступает и Уиллу Тёрнеру. Своё мастерство Гектор показывает в битве с Джеком Воробьём и в финальной битве команды «Жемчужины» с экипажем «Летучего Голландца» в огромном водовороте. Когда Барбосса, обвинённый своими подчинёнными в первом фильме, в гневе выхватил шпагу, никто не решился пойти на него, даже с учётом многократного численного перевеса. Впрочем, возможно сражаться пиратам тогда не было смысла, поскольку они все являлись бессмертными. Победить Барбоссу смог только Джек Воробей, но и он применил в основном хитрость, а в конце использовал пистолет. Согласно комментариям Джеффри Раша, Гектор Барбосса, возможно, тренировался со шпагой с тринадцати лет. Возможно, потеряв ногу, Гектор стал хуже сражаться на шпагах, из-за чего пират Чёрная Борода почти победил его, но в итоге всё же умер от рук Барбоссы. Есть также предположение, что вследствие своей неуверенности в победе Барбосса использовал смертельный яд на клинке шпаги, сразившей Бороду, но основная причина всё же одна — Гектор желал, чтобы его враг умирал медленной и мучительной смертью.
В финальной битве третьей части, перед входом в воронку, Элизабет Суонн называет Барбоссу «лучшим рулевым», что тот подтверждает на словах и на деле. Умело справляясь с кораблём на краю воронки, он одновременно сражался с проникшими на борт членами экипажа «Летучего Голландца».
Внешность и характер
Барбосса известен многими привычками, относящимися в основном, к личным предпочтениям. Одно из таких предпочтений — любовь к умеренно яркому внешнему виду. Гектор очень внимателен к своему внешнему виду, он носит тёмное кожаное пальто и такого же цвета огромную широкополую шляпу, украшенную страусовыми и фазановыми перьями. Кнопки на его пальто изготовлены из серебра инков. Когда Гектор служил на Чёрной жемчужине, капитан корабля Джек Воробей часто придирался к моде своего старшего помощника.[3] На службе королю Барбосса облачён в форму английского офицера. Барбосса питает страсть и к зелёным яблокам, что также стало его особой отличительной чертой. Будучи капитаном «Чёрной жемчужины», Гектор имел в собственной каюте целое блюдо с этими фруктами, не изменял он привычке и после становления офицером, кушая яблочные дольки на завтрак. Как пират, Барбосса любил и ром. Лишившись ноги во время битвы с Чёрной Бородой, он прятал в деревянной ноге бутыль с ценным напитком.
Ещё одна из внешних особенностей Барбоссы состоит в том, что Гектор часто закатывает глаза, причём, обычно причиной для этого является Джек Воробей и его раздражающее Барбоссу поведение.
Гектор начал конкурировать с Джеком Воробьём ещё тогда, когда пришёл на «Чёрную жемчужину». Постоянно критикуя своего капитана за те или иные поступки, Барбосса начал задумываться о мятеже. Так Воробей был свергнут им, однако спустя десять лет они вновь встретились. В отличие от Джека, Гектор, будучи более решительным и прямым, не сбегает с поля боя и, возможно, поэтому лучше справляется с капитанской должностью, в то время как Воробей заботится лишь только о своей «шкуре». Однако Барбосса при всём своём опыте не настолько удачлив и не так изобретателен и хитроумен как Джек, качества которого часто спасали «Чёрную жемчужину» и её команду. Так Джек обманул и перехитрил своего врага, после чего выпустил предназначенную ему пулю и убил Барбоссу. Но вражда обоих пиратов не прекращалась и после смертей обоих, поскольку и Джек, и Барбосса возвращались с Того Света. Лишь в некоторые моменты пираты, движимые одной целью, забывали о вражде, делились философскими мыслями и душевными переживаниями и сражались бок о бок.
У Барбоссы есть ручная обезьянка по имени Джек, названная так с целью поиздеваться над Воробьём. Зверёк очень умный, и Барбосса привязан к нему — они оба понимают друг друга с полуслова.
Гектор Барбосса — умудрённый опытом пират и способный капитан. Он столь же безжалостен, сколь и справедлив, его поступки можно расценивать с разных сторон. Отдавая бессердечные приказы на убийства невинных и на разграбление городов, Барбосса в то же время помнит и чтит кодекс пиратов. Будучи живым мертвецом вместе с другими членами команды «Чёрной жемчужины», он из-за проклятья не ощущал ничего и, мучаясь из-за этого, стремился любыми средствами снять проклятье. Также Барбосса злопамятен и мстителен. Лишённый корабля из-за людей барона Бори Палачника, но не зная имени их лидера, он не прекращал попыток выявить этого человека. А, потеряв ногу и «Жемчужину» из-за Чёрной Бороды, Барбосса даже поменял свои приоритеты, оставил кодекс и пиратство, вражду с Джеком, пошёл на службу английскому королю, и всё лишь ради мести Чёрной Бороде.
Критика и отзывы
- Барбосса номинировался на премию MTV Movie в категории лучший злодей, причём он был всего пятым персонажем Disney, кто номинировался на эту премию.
- Барбосса получил 13 место в списке лучших фэнтези-злодеев по версии IGN.[4]
Интересные факты
- Барбосса (так же, как и другие пираты из экипажа «Чёрной жемчужины») изображён на обложке 71 выпуска энциклопедии «WAS IST WAS», посвященную пиратам.[5]
Напишите отзыв о статье "Гектор Барбосса"
Примечания
- ↑ Хотя как раскрывается во втором фильме, он не погиб на дне океана, из-за того, что тоже стал живым мертвецом
- ↑ Пираты Карибского моря: Цена свободы, глава вторая
- ↑ Пираты Карибского моря: Цена свободы
- ↑ Orlando Parfitt. [uk.stars.ign.com/articles/104/1040408p1.html Top 15 Fantasy Villains]. IGN (12 ноября 2009). [www.webcitation.org/65rI229ux Архивировано из первоисточника 2 марта 2012].
- ↑ shop.pop.de/images/product_images/popup_images/3-78860-411-5.png
Отрывок, характеризующий Гектор Барбосса
Назвали полковника, князя Репнина.– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
