Гельман, Александр Исаакович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Гельман
Имя при рождении:

Шуня Исаакович Гельман

Место рождения:

Дондюшаны, Сорокский жудец, Бессарабия, Королевство Румыния

Род деятельности:

драматург, прозаик, сценарист, публицист, общественный и политический деятель

Годы творчества:

с конца 1950-х

Направление:

реализм

Жанр:

драма

Язык произведений:

русский

Премии:

Алекса́ндр (Шу́ня) Исаа́кович Ге́льман (род. 25 октября 1933, Дондюшаны, Бессарабия, Королевство Румыния) — советский и российский драматург, сценарист, публицист, общественный и политический деятель.





Биография

Шуня (впоследствии Александр) Гельман родился в бессарабском местечке Дондюшаны (ныне — райцентр Дондюшанского района Молдавии) в семье Исаака Давидовича (1904—1981) и Мани Шаевны (1910—1942) Гельман. В начале войны семья Александра была депортирована в бершадское гетто в Транснистрии, где погибла его мать.[1] Младший брат и бабушка писателя погибли по пути в гетто в ходе так называемого марша смерти; в итоге из 14 депортированных членов его семьи до освобождения дожили только он и его отец.[2]

После войны вернулся с отцом в Дондюшаны, где ещё три года учился в школе, потом поступил в профтехшколу трикотажников в Черновцах (1948—1951). Работал помощником мастера на чулочной фабрике во Львове и одновременно закончил десятый класс вечерней школы. После окончания Львовского военно-политического училища (сухопутных войск) имени Щорса (1952—1954) на протяжении 6 лет служил в армии в звании старшего лейтенанта, был командиром подразделения 410-го полка Береговой обороны Черноморского флота в Севастополе (1954—1957), затем отдельного подразделения 39-го узла связи Камчатской военной флотилии Тихоокеанского флота (1957—1960).[3][4] С 1960 года жил в Кишинёве, работал фрезеровщиком на заводе «Электроточприбор» (1960—1963).[5] В 1960—1963 годах учился на заочном отделении Кишинёвского университета.

С 1964 года работал в Киришах диспетчером 99-го СМУ 46-го треста «Главзапстроя» на строительстве нефтеперерабатывающего завода, в 1966 году переехал в Ленинград. С 1966 по 1970 год работал корреспондентом ленинградских газет «Смена» и «Строительный рабочий». В 1970—1976 годах был членом профкома ленинградских драматургов.

В 1978 году переехал в Москву, где тесно сотрудничал со МХАТом.

На XXVIII Съезде КПСС в июле 1990 года избран членом ЦК КПСС. В 1989 году избран народным депутатом Верховного Совета СССР от Союза кинематографистов СССР, входил в Межрегиональную депутатскую группу. Вышел из партии в 1990 году (формально выведен из состава ЦК КПСС на январском Пленуме ЦК 1991 года). В 1993 году подписал «Письмо 42-х».

Творчество

Публиковать рассказы и очерки начал в конце 1950-х годов во время службы на Камчатке. В 1970 году Александр Гельман написал сценарии для нескольких документальных фильмов, а также для игрового фильма «Ночная смена» — в соавторстве со своей женой Татьяной Калецкой.

С тем же соавтором он написал сценарии ещё двух художественных фильмов — «Считайте меня взрослым» и «Ксения — любимая жена Фёдора». Широкую известность Гельману принёс снятый в 1974 году по его сценарию фильм «Премия»; позже сценарий был переработан в пьесу «Протокол одного заседания», поставленную в 1975 году Г. Товстоноговым в БДТ и — под названием «Заседание парткома» — О. Ефремовым во МХАТе[5]

В середине 1970-х годов в Гельмане нашёл своего драматурга ефремовский МХАТ, где были поставлены все его пьесы: помимо «Заседания парткома», «Обратная связь» (1977), «Мы, нижеподписавшиеся» (1979), «Наедине со всеми» (1981), «Скамейка» (1984), «Зинуля» (1986); в 1994 году, уже МХТ им. Чехова, поставил и «Мишин юбилей»[6]. Острые, злободневные пьесы Гельмана, с не всегда правдоподобными сюжетами (А. Смелянский называет их «притчами», а «Протокол одного заседания» — «социологической сказкой про советскую жизнь»[5]), но всегда нацеленные на изучение механики советской жизни, для Ефремова, по словам критика, становились «утолением социальной жажды»[6].

Пьесы Гельмана ставили театры более чем тридцати стран[7].

В годы «перестройки» А. Гельман пьесы уже не писал: «драма как превращённая игра гражданских и политических интересов, не могущих выразиться естественным путём», пишет А. Смелянский, исчерпала себя как для самого драматурга, так и для театра[8], — он вернулся в журналистику, вёл рубрику в журнале «Искусство кино», был политическим обозревателем газеты «Московские новости». Вновь возвратился к драматургии в начале 2000-х годов. Опубликовал также сборник стихов и несколько книг эссеистики.

Почётный доктор гуманитарных наук университета Пепердайн (англ.) (Калифорния, США).

Семья

Литературное творчество

Книги

  • Премия. — М.: Искусство, 1976
  • Обратная связь. — М.: Искусство, 1978
  • Мы, нижеподписавшиеся. — М.: Искусство, 1980.
  • Наедине со всеми. — М.: Искусство, 1983
  • Пьесы. — М.: «Советский писатель», 1985. — 272 с., 30 000 экз.
  • Наедине со всеми: пьесы. — М.: «Вагриус», 2003.
  • Когда прошлое было будущим: эссе. — Стратегия, 2003.
  • Последнее будущее: стихи. — «Время», 2008.
  • Костыли и крылья: стихи. — Центр книжной культуры «Гутенберг», 2013.

Пьесы

  • Протокол одного заседания (1975)
  • Обратная связь (1977)
  • Мы, нижеподписавшиеся (1978)
  • Наедине со всеми (1982)
  • Скамейка (1983)
  • Зинуля (1984) другое название «Чокнутая»
  • Мишин Юбилей (1996) /совместно с Ричардом Нельсоном/
  • Профессионалы победы (2002)
  • Последнее будущее (2010)

Публицистика

  • Что сначала, что потом // ЛГ. — 1986. — 10 сент.;
  • Перестройка: обратные связи // ИК. — 1987. — № 9;
  • Время собирания сил // Сов. культура. — 1988. — 9 апр.;
  • Вопросы и мысли // ИК. — 1988. — № 9;
  • У нас в запасе нет вечности // ИК. — 1989. — № 1;
  • Как быть с консерваторами? // ИК. — 1989. — № 4;
  • Не выверни свободу наизнанку // ИК. — 1989. — № 7;
  • После съезда — перед съездом // ИК. — 1989. — № 8;
  • Кино и будущее // СФ. — 1989. — № 8;
  • Демократия — это человечность // Сов. культура. — 1989. — 4 ноября;
  • Принципы и компромиссы // ИК. — 1989. — № 11;
  • Грех упрощенчества // ИК. — 1990. — № 1;
  • Третий фронт // ИК. — 1990. — № 4;
  • Другие — это мы // ИК. — 1990. — № 5;
  • Тоска… // ИК. — 1990. — № 11;
  • Игра в бессмертие // ИК. — 1991. — № 1;
  • Они должны знать // ИК. — 1991. — № 3;
  • Нельзя без зимы // ИК. — 1991. — № 4;
  • Дожить бы до смерти // ИК. — 1991. — № 5;
  • Откровенно говоря // ИК. — 1991. — № 7;
  • Сверху вниз, снизу вверх // ИК. — 1991. — № 10;
  • Август // ИК. — 1991. — № 11;
  • Народ, начальство и мы // ИК. — 1992. — № 1;
  • Если выставить в музее шестидесятника // ИК. — 1992. — № 4;
  • Новые чувства, истины старые // ИК. — 1992. — № 5;
  • Жажда врага // ИК. — 1992. — № 9;
  • На зимнюю трезвую голову // ИК. — 1992. — № 12;
  • Демократия и мы // ЭиС. — 1993. — 28 окт. — 4 ноября;
  • Апостол Павел и мы // МН. — 1994. — 23 — 30 окт.;
  • Две с половиной культуры // ТЖ. — 1995. — № 10;
  • Не свободой единой // МН. — 1997. — 23 — 30 марта;
  • Моя революция // МН. — 1997. — 2 — 9 ноября;
  • Ноги без дороги // ЛГ. — 1999. — 21 окт.
  • Детство и смерть // Общая газета — 2005
  • Культура и дикость // ВВС — 2007

Фильмография

Призы и награды

Общественная позиция

В 2001 году подписал письмо в защиту телеканала НТВ[9].

В марте 2014 г. подписал письмо Союза кинематографистов и профессиональных кинематографических организаций и объединений России своим коллегам с Украины, осуждающее российскую военную интервенцию на Украину[10].

Напишите отзыв о статье "Гельман, Александр Исаакович"

Примечания

  1. [dorledor.info/article/в-гетто-игра-была-спасением-и-безумием В гетто игра была спасением и безумием]
  2. Гельман А. И. [ps.1september.ru/1999/24/5-1.htm «Детство и смерть»]. Газета «Первое сентября» (№ 24, 1999). Проверено 29 октября 2012. [www.webcitation.org/6Bw5Op9pR Архивировано из первоисточника 5 ноября 2012].
  3. [www.sem40.ru/index.php?newsid=191239 Интервью на радиостанции «Эхо Москвы»]
  4. [www.lechaim.ru/ARHIV/198/lkl.htm Я старый человек и молодой поэт]
  5. 1 2 3 Смелянский А. М. [www.teatr-lib.ru/Library/Smeliansky/obstoyat/#_Toc212866519 Предлагаемые обстоятельства. Из жизни русского театра второй половины XX века]. — М.: Артист. Режиссёр. Театр, 1999. — С. 110. — 351 с. — ISBN 5-87334-038-2.
  6. 1 2 Смелянский А. М. [www.teatr-lib.ru/Library/Smeliansky/obstoyat/#_Toc212866519 Предлагаемые обстоятельства. Из жизни русского театра второй половины XX века]. — М.: Артист. Режиссёр. Театр, 1999. — С. 109. — 351 с. — ISBN 5-87334-038-2.
  7. [www.staroeradio.ru/audio/11892 Гельман А. и Нельсон (США) — Мишин Юбилей]. «Старое радио». Проверено 29 октября 2012. [www.webcitation.org/6Bw5PaNoG Архивировано из первоисточника 5 ноября 2012].
  8. Смелянский А. М. [www.teatr-lib.ru/Library/Smeliansky/obstoyat/#_Toc212866519 Предлагаемые обстоятельства. Из жизни русского театра второй половины XX века]. — М.: Артист. Режиссёр. Театр, 1999. — С. 113. — 351 с. — ISBN 5-87334-038-2.
  9. [newsru.com/ardocs/28Mar2001/pismo5.html Письмо видных деятелей науки, культуры и политики в защиту НТВ] / newsru.com
  10. [kinosoyuz.com/news/?pub=2285 Мы с вами!]. kinosoyuz.com (8 марта 2014).

Литература

  • Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
  • Бауман Е. Тугой узел // СЭ. — 1986. — № 24. (о ф. «Зина-Зинуля», в том числе об А. Г.);
  • Левитин М. Зина-Зинуля // СФ. — 1987. — № 2. (в том числе об А. Г.);
  • Марголит Е. А вот она, музыка… // ИК. — 1987. — № 3. (о ф. Зина-Зинуля, в том числе об А. Г.);
  • Симанович Г. Диалектика свободы. Инт. с А. Г. // Сов. культура. — 1989. — 22 апр.;
  • Аннинский Л. Дважды два — четыре? / В кн.: Билет в рай. — М.: Искусство, 1989. (в том числе об А. Г.);
  • Ефремов О. Драматургия А. Гельмана на сцене театра / В кн.: Все непросто. — М.: АРТ, 1992;
  • Швыдкой М. Сашин юбилей // НГ. — 1993. — 26 окт.;
  • Гранин Д. Три юбиляра в одном лице// ОГ. — 1993. — 29 окт. (об А. Г.);
  • Цекиновский Б. Возвращение// ТЖ. — 1995. — № 3;
  • Шевелев В. Старость — это молодость мудрости // МН. — 1998. — 18 окт.;
  • Шаповал С. За скуку! Инт. с А. Г. // НГ. — 1999. — 17 апр.

Ссылки

  • Александр Гельман (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.echo.msk.ru/programs/year2012/884521-echo/ Интервью на Эхо Москвы, май 2012 года]
  • [www.echo.msk.ru/programs/dithyramb/1187398-echo/ Интервью на Эхо Москвы, ноябрь 2013 года]

Отрывок, характеризующий Гельман, Александр Исаакович

– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.