Гельригль, Вольфганг

Вольфганг Гельригль
нем. Wolfgang Hellrigl
Портрет В. Гельригля в поздние годы жизни
Род деятельности:	историк почты, филателист, филателистический эксперт, автор статей и книг по филателии
Отец:	Освальд Гельригль
Награды и премии:	Медаль Линденберга и др.

Вольфганг Гельригль (нем. Wolfgang C. Hellrigl; 10 марта 1941, Кёльн, Германия — 23 ноября 2010, Больцано, Италия) — известный филателист, эксперт по почтовым маркам Непала и Тибета, которому была оказана честь подписать «Список выдающихся филателистов». Был признанным специалистом в области филателистической экспертизы и с 1998 по 2005 год занимал пост президента Международной ассоциации филателистических экспертов (АИЕП). Член Королевского филателистического общества Лондона.

Биография

В. Гельригль родился в Кёльне в семье южнотирольцев. Его отец, Освальд Гельригль (Oswald Hellrigl; 1906—1963), жил в Брессаноне (Италия) и был известным коллекционером почтовых марок Индии (Джамму и Кашмира) и Непала, экспертом по маркам старых европейских государств и одним из основателей АИЕП.

Ранние годы (1945—1960) Вольфганг провёл в Южном Тироле. В 1960—1966 годах обучался в Венском университете, где получил степень по экономике. В 1966—1975 годах работал в Сиднее, в сфере страхования жизни.

В дальнейшем Вольфганг Гельригль вернулся назад в Италию и обосновался в Больцано, где с 1976 по 2002 год трудился в сферах банковского дела и страхования. В 2002 году вышел на пенсию. Умер в 2010 году после длительной борьбы с лейкемией.

Был женат, имеет дочь.

Вклад в филателию

Благодаря отцу и под его руководством, Вольфганг увлёкся собиранием почтовых марок в очень раннем возрасте.

С конца 1960-х годов В. Гельригль начал серьёзно специализироваться в области почтовых марок Непала и Тибета, марок Индии, прошедших почту в Тибете и Непале, а с 1990-х годов — марок Джамму и Кашмира, а также Монголии. Несколько раз посещал Непал, а впоследствии Тибет.

В 1976 году Гельригль основал Кружок по филателистическому изучению Непала и Тибета (Nepal and Tibet Philatelic Study Circle) и был позднее его председателем в течение 10 лет. Принимал участие в разработке системы для оценки непальских почтовых штемпелей и пометок в зависимости от степени их встречаемости.

Стал заниматься филателистической экспертизой с 1975 года, в 1980 году вступил в ряды АИЕП, в 1985 году был избран в руководящий комитет этой ассоциации и служил её президентом в 1998—2005 годах.

Привлекался членом жюри на филателистических выставках под эгидой ФИП с 1992 года, а с 2004 года — членом экспертной команды ФИП.

Является автором каталогов, библиографий и многочисленных статей по филателии Непала и Тибета, а также Джамму и Кашмира в специализированных филателистических журналах. Занимался подготовкой справочника по филателии Монголии. Входил в Комиссию по филателистической литературе при ФИП в 1996—1998 годах.

Как специалист в области почтовых марок, сделал по приглашению ряд публичных выступлений на филателистических форумах. Так, 16 ноября 2006 года на заседании Королевского филателистического общества Лондона, членом которого он являлся, он презентовал доклад на тему «Jammu and Kashmir» («Джамму и Кашмир»). Незадолго до смерти, 13 апреля 2009 года, выступил на международной филателистической выставке «CHINA 06» в Китае с двумя докладами на семинаре, посвящённом почётным экспонатам в классе литературы: книгам «Republic of Venice» («Венецианская республика») Паоло Фольмейера и «Philatelic Expertising» («Филателистическая экспертиза»), редактором и автором которой он являлся.

Награды и отличия

Вольфганг Гельригль за свою жизнь получил множество наград. В 1987 году он был награждён медалью Тиллеарда Королевского филателистического общества Лондона.

В 1978, 1984 и 1992 годах он был удостоен Литературной премии памяти Мартина (Martin Memorial Literature Awards) за справочники «The Native Postmarks of Nepal» («Местные почтовые штемпели Непала», 1978), «The Classic Stamps of Nepal» («Классические марки Непала», 1984) и «Nepal Postal History» («История почты Непала», 1991). Эти же книги были отмечены золотыми медалями Международной федерации филателии (ФИП).

В 1994 году он поставил свою подпись в престижном Списке выдащихся филателистов. Ему была присуждена большая золотая медаль за коллекцию «Классический Непал» и гран-при на международной выставке в Брно в 2005 году за коллекцию «Джамму и Кашмир». Последняя коллекция, а также другие собрания Гельригля — марок Индии в Непале и марок Тибета — также получали золотые медали международных выставок.

В 2006 году на филателистической выставке «WASHINGTON 06» подготовленный Гельриглем справочник «Philatelic Expertising» («Филателистическая экспертиза») получил золотую медаль ФИП.

В 2007 году он получил медаль Линденберга, а в 2008 году — медаль АИЕП имени Хунцикера (Hunziker Medal). В 2009 году за выдающиеся достижения он был избран Почётным членом АИЕП.

Его достижения в области индийской филателии были отмечены вручением почётного приза Кружка по изучению почтовых марок Индии (India Study Circle) памяти Мартина (Martin Memorial Trophy).

Уже после смерти Вольфганга Гельригля его книга англ. «The Postal History of Mongolia 1841—1941» («Почтовая история Монголии в 1841—1941 годах») была удостоена большой золотой медали в классе филателистической литературы на выставке «PHILANIPPON 2011».

Произведения

Ниже перечисляются основные труды Вольфганга Гельригля по истории почты и филателии:

Почта и филателия

• Hellrigl W. C. A Catalogue of Nepalese Postmarks, 1879—1935. (англ.)
• Hellrigl W. C., Hepper C. The Native Postmarks of Nepal. — Nepal Philatelic Study Circle, 1978. — 135 p. (англ.)
• Hellrigl W., Gabrisch K. Tibet: A Philatelic and Numismatic Bibliography: A Critical Bibliography Containing Over 400 Titles of Tibetan Philately, Numismatics and Postal and Monetary Histories. Pt. I: Philatelic bibliography. — 1981. (англ.) [Тибет: филателистическая и нумизматическая библиография. Критическая библиография, содержащая более 400 названий по филателии, нумизматике, истории почты и истории монет Тибета.]
• Hellrigl W., Gabrisch K. Tibet: A Philatelic and Numismatic Bibliography: A Critical Bibliography Containing Over 400 Titles of Tibetan Philately, Numismatics and Postal and Monetary Histories. — Santa Monica: George Alevizos, 1983. — 80 p. (англ.)
• Hellrigl W. C., Vignola F. The Classic Stamps of Nepal. — Bozen: Nepal and Tibet Philatelic Study Circle, 1984. — 215 p. (англ.) (итал.)
• Hellrigl W. C. Nepal Postal History: The British-Indian Post Office in Nepal. — Giulio Bolaffi Editore, 1991. — 200 p. — ISBN 8885846211. (англ.)
• Hellrigl W. C. The Postal Markings of Tibet. — Vancouver: Geoffrey Flack, 1996. — 68 p. (англ.) (Почтовые пометки Тибета.)
• Hellrigl W. C. [www.ffejournal.com/articles.php?book=FFE+%231 Forgeries of the second issue of Tibet] // Fakes, Forgeries & Experts. — 1998. — No. 1. (англ.) (Проверено 1 мая 2011)
• Philatelic Expertising: The AIEP Handbook of Philatelic Expertising / Ed. by W. C. Hellrigl. — A.I.E.P./FFE Journal, 2004. — 320 p. — ISBN 8890049359. (англ.)
• Предисловие к изданию: Pearson P. The Grinnell Hawaiian Missionary Stamps: The Investigation of the Grinnell Hawaiian Missionaries by the Expert Committee of the Royal Philatelic Society London. — London: RPSL Ltd, 2006. — 96 p. — ISBN 0-9553078-0-5. (англ.)
• Hellrigl W. C. [www.ffejournal.com/articles.php?book=FFE+%2310 The Forgeries of Poonch] // Fakes, Forgeries & Experts. — 2007. — No. 10. (англ.) (Проверено 1 мая 2011)

Прочее

• Hellrigl W. Brixen in alten Ansichten. Geschichte der druckgrafischen Veduten der Bischofsstadt und Umgebung. — Lana: Tappeiner/Athesia, 2002. — 340 p. — ISBN 9788870733181. (нем.)

См. также

• История почты и почтовых марок Непала
• История почты и почтовых марок Тибета
• Международная ассоциация филателистических экспертов

Ссылки

• [www.philaguide.com/experts.htm Philatelic Experts] (англ.). PhilaGuide: The Golden Guide for Philatelists. Проверено 1 мая 2011. [www.webcitation.org/67dgFSdja Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].

Портал «Филателия»   Портал «Персоналии»   Портал «Германия»   Портал «Италия»

Отрывок, характеризующий Гельригль, Вольфганг

– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.