Гельцер, Василий Фёдорович

Василий Гельцер
Имя при рождении:	Василий Фёдорович Гельцер
Дата рождения:	26 декабря 1840 (7 января 1841)(1841-01-07)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Дата смерти:	30 декабря 1908 (12 января 1909)(1909-01-12) (68 лет)
Место смерти:	Москва, Российская империя
Профессия:	артист балета, балетный педагог
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Театр:	Большой театр

Васи́лий Фёдорович Ге́льцер (26 декабря 1840 (7 января 1841), Москва — 30 декабря 1908 (12 января 1909), там же) — российский солист балета, балетный педагог.

Биография

Брат театрального художника А. Ф. Гельцера, сестра Вера до замужества была артисткой Малого театра. Его дочь Екатерина Васильевна — выдающаяся балерина, другая дочь Любовь — актриса МХАТ c 1898 по 1906 год . После обучения в Московском театральном училище, которое закончил экстерном, с 1856 года работал в Большом театре фигурантом. В 1863 году переведён в солисты. Наиболее значительной работой была партия Иванушки в балете Цезаря Пуни «Конёк-Горбунок», поставленного в Большом театре, балетмейстером А.Сен-Леон 16 декабря 1866 года.

Гельцер был известен в первую очередь как характерный танцовщик, хороший мимический актёр. Он выступал как в комических партиях, в том числе женских (фея Карабос, Марцелина), так и в трагических ролях (Клод Фролло). Выступал на сцене до 1906 года, когда состоялся его прощальный бенефис.

С 1894 по 1901 год Гельцер работал режиссёром балетной труппы Большого театра. С 1898 преподавал мимику и пластику в Московском балетном училище и Московской консерватории; поставил танцы для премьеры оперы П. И. Чайковского «Евгений Онегин» осуществленной силами студентов Московской консерватории в 1879. С 1898 по 1902 он возглавлял Московское балетное училище. В 1876 г. Гельцер совместно с В. П. Бегичевым написал сценарий к балету П. И. Чайковского «Лебединое озеро».

Некоторые партии

• 14 декабря 1869 — первый исполнитель роли Санчо Панса в балете Л. Ф. Минкуса «Дон Кихот», балетмейстер — М.Петипа
• 1888 — Пигмалион в одноименном балете Ю. И. Трубецкого, балетмейстер А. Н. Богданов
• 21 ноября 1890 — Клод Фролло в балете Ц. Пуни «Эсмеральда» поставленном балетмейстером Хосе Мендесом (Mendez) по хореографии Петипа
• 24 ноября 1891 г.- первый исполнитель роли Марцелины в балете П. Гертеля «Тщетная предосторожность», балетмейстер Хосе Мендес.
• 14 февраля 1892 — Царь Нубийский в балете Ц.Пуни «Дочь фараона», балетмейстеры Л. Н. Гейтен, Н. Ф. Манохин по хореографии М.Петипа
• 1893 — Роберт в балете композиторов И. Ф. Шмидта и Ц. Пуни «Роберт и Бертрам, или два вора», поставленном балетмейстером Хосе Мендесом
• 15 ноября 1898 — Гусарский полковник в балете композитора И. И. Армсгеймера «Привал кавалерии», поставленном балетмейстером И. Н. Хлюстиным
• 17 января 1899 — первое в Большом театре исполнении партии феи Карабос в балете П. М. Чайковского «Спящая красавица», поставленном балетмейстером А. А. Горским по хореографии М.Петипа
• 1899 — немой Малаец в опере А. Ю. Симона «Песнь торжествующей любви», мимическая роль, созданная специально для Гельцера
• 6 января 1900 — Агата в балете Маковца «Танцовщики поневоле», поставленном балетмейстером В. Д. Тихомировым,
• 25 ноября 1901 — Хан в балете Ц.Пуни «Конёк -Горбунок», поставленном балетмейстером А. А. Горским,
• 25 января 1901 — первый исполнитель в Большом театре роли Великого брамина в балете Л. Ф. Минкуса «Баядерка», поставленном балетмейстером А. А. Горским по хореографии М.Петипа
• 24 ноября 1902 — Клод Фролло в мимодраме А. Ю. Симона «Дочь Гудулы», поставленной балетмейстером А. А. Горским
• 25 февраля 1905 — Коппелиус в балете Лео Делиба «Коппелия», поставленном балетмейстером А. А. Горским
• лесничий Ганс в балете А.Адана «Жизель».

Литература

• Русский балет: Энциклопедия. — М.: Большая Российская энциклопедия; Согласие, 1997. — 632 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-85370-099-1.

Ссылки

• [www.balletacademy.ru/www/leader.shtml Руководители Московского художественного училища]
• [www.balletmusic.ru/ballet_15.htm О балете «Пигмалион»]
• [www.pro-ballet.ru/html/r/robert-i-bertram.html О балете «Роберт и Бертрам»]

Отрывок, характеризующий Гельцер, Василий Фёдорович

Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?