Гембажевский, Бронислав

Бронислав Гембажевский
польск. Bronisław Gembarzewski
Род деятельности:	военный историк, музейный специалист
Дата рождения:	30 мая 1872(1872-05-30)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Гражданство:
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	11 декабря 1941(1941-12-11) (69 лет)
Место смерти:	Варшава
Награды и премии:

Бронислав Гембажевский (польск. Bronisław Gembarzewski; 30 мая 1872, Санкт-Петербург — 11 декабря 1941, Варшава) — польский военный историк, музейный специалист, многолетний директор Национального музея и первый директор музея Войска Польского в Варшаве. Полковник сапëрных войск.

Биография

Из дворян. Учился в гимназиях Варшавы и Царского Села. Позже обучался живописи в Императорской Академии художеств (1892—1894), продолжил учëбу в парижской Консерватории искусств и ремёсел (1895—1896). Брал уроки живописи у В. Герсона. Пейзажист.

Перед началом первой мировой войны занимался упорядочением коллекций Национального польского музея в Рапперсвиле (Швейцария).

В 1914 был призван в русскую императорскую армию, служил в чине капитана сапëрных войск. В 1915—1916 — работал в комиссии по охране памятников архитектуры в Варшаве.

С 1916 до 1936 — директор столичного Национального музея. С 1920 одновременно руководил музеем Войска Польского в Варшаве.

В 1913 стал председателем, а затем и почëтным членом Общества опеки над историческими памятниками Варшавы, принимал участие в работе императорского военно-исторического общества в Санкт-Петербурге.

С 1916 — действительный член Варшавского научного общества. С 1921 — полковник Войска Польского. С 1927 — в отставке.

После оккупации Варшавы фашистами, был арестован и заключен в тюрьму Павяк. После освобождения принимал участие в акциях по спасению исторических экспонатов столичного музея Войска Польского.

Умер в 1941 году.

Музейная деятельность

Б. Гембажевский — один из создателей музея Войска Польского, организатор иконографического архива, провел инвентаризацию собраний музея с XVIII и первой половины XIX вв. до 1926 года. Организовал ряд выставок исторических ценностей, собранных там. Исследователь и библиограф военной истории Польши. Был консультантом писателя С. Жеромского при написании им романа «Пепел».

Избранная библиография

Автор целого ряда публикаций по вопросам истории, вооружения, амуниции и обмундирования польской армии.

• Zabytki wojskowe polskie. (1894—1896)
• Źródła do historii pułku lekkokonnego gwardii. (1897)
• Wojsko polskie. Królestwo Polskie 1815—1830 (1903)
• Wojsko polskie. Księstwo Warszawskie 1807—1814 (1905)
• Dzieje wojen i wojskowości w Polsce (1923)
• Kopja a lanca (1921)
• Rodowody pułków polskich i oddziałów równorzędnych od r. 1717 do r. 1831 (1926)
• Muzeum Wojska. Warszawa. (1929)
• Pułki kaliskie w roku 1831. (1930)
• Husarze. Ubiór, oporządzenie i uzbrojenie 1500—1775. (1939)
• Żołnierz polski. Ubiór, uzbrojenie i oporządzenie wojska polskiego od XI wieku do 1831 roku. (1960—1966, 4 тома)

Награды

• Командорский крест Ордена Возрождения Польши (1922)
• Кавалер ордена Почётного легиона(1922)

Ссылки

• [www.muzeumwp.pl/dzieje-muzeum-wojska-polskiego.php Dzieje Muzeum Wojska Polskiego]  (польск.)

Отрывок, характеризующий Гембажевский, Бронислав

– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.