Гемма

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ге́мма (лат. gemma — драгоценный камень) — произведение глиптики, ювелирный камень, обычно округлой или овальной формы, с вырезанными изображениями. Различают геммы с врезанными изображениями (инталии) и с барельефными выпуклыми изображениями (камеи).

Искусство резьбы по камню известно с древности. В Древней Месопотамии геммы делали ещё в IV тысячелетии до нашей эры. Особенно популярны геммы были в Древней ГрецииVI века до н. э.) и Древнем Риме. В Средние века геммы использовались для украшения церковной утвари, книг, на облачениях священников. Античные геммы носили в виде застёжек на одежде, как медальоны в оправе из драгоценных металлов. Часто геммы украшали перстни с печаткой. Геммы часто использовались как печати, амулеты.

В Эрмитаже хранится одна из самых известных гемм — «Камея Гонзага» из трёхслойного агата с рельефным изображением египетского царя Птолемея II и его жены (III век до н. э.).

При изготовлении гемм используют различные материалы. Обычно для нижних слоев камей берётся более тёмный материал, чтобы на его фоне выделялось резное изображение из более светлого камня. Часто используют сардоникс, имеющий слои различной расцветки. Также в производстве гемм применяют агат, гематит, гранаты, сердолик.

Напишите отзыв о статье "Гемма"



Литература

Ссылки

В Викисловаре есть статья «гемма»
  • [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Sokol/07.php Искусство Древнего Рима]
  • [www.nasledie-rus.ru/podshivka/7724.php Искусство глиптики]

Отрывок, характеризующий Гемма

Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.