Генари, Николай Константинович

Николай Константинович Генари (22 декабря 1920, с. Коза, Николаевская область — 28 мая 2003, Одесса) — солист-гобоист, педагог, профессор; принадлежит к числу видных деятелей музыкальной культуры Одессы.

В 1940 году окончил Одесское музыкальное училище по классу гобоя преподавателя Ю.Штрома и поступил в консерваторию, но война на долгие годы прервала учёбу.

С 1941 года работал в симфонических оркестрах радиокомитета, филармонии, оперного театра.

С 1941 г. — солист Одесского театра оперы и балета, где проработал тридцать лет.

Именно здесь раскрылся его исполнительский талант в неповторимом, только ему присущим звучании инструмента . Вспоминаются соло гобоя в «Лебедином озере» П. И. Чайковского, «Жизели» А. Адана, «Аиде», «Риголетто», «Травиате» Дж. Верди, завораживающие звуки английского рожка в «Князе Игоре» А. Бородина, «Хованщине» М. Мусоргского, «Катерине» Н. Аркаса и др.

Исполнительскую работу совмещал с учёбой в Одесской государственной консерватории им. А. В. Неждановой, которую окончил в 1957 году (класс П. Поползина).

Педагогическую деятельность начал в музыкальной школе N3, затем в одесском музыкальном училище, с 1962 г. по 2003 г. вёл класс гобоя в ОГК им. А. В. Неждановой.

Его выпускники работают не только в различных городах Украины, но и по всему миру.

Среди них: Л. Белинский, Р. Кутузов, Г. Кастулин , И. Рыбак(США),В. Масылюк (Бразилия), Ди Зу (Китай), М. Орфеев (Россия), Б. Мухаметдинов (Азербайджан), Л. Потебня (Латвия), лауреат Нац. Конкурса Н.Кононов, П. Бовкун, В. Сухенко (Киев), Н. Жуков, О. Ситарский (Днепропетровск), Р. Максимюк (Ивано-Франковск) М. Армейцев, Л. Васильев (Харьков), Ю. Полтавец (Черкассы), доц. В. Ёркин (Мелитополь) засл. артист Молдовы Р, Кучер, Ю Серебри, В. Семешко, Ю. Шпилей, О. Маринич, Ю. Белокуров, И. Шаварский, Г. Киба,В. Хлюстов, А. Чупыра, А. Литовченко, Ю. Белокуров и др.

Многолетний оркестровый опыт Н. К. Генари нашёл отражение в его методических разработках: «Рекомендации по изучению соло гобоя в симфоническом творчестве М. И. Глинки», «Исполнительская трактовка соло гобоя при анализе сценического действия в опере „Евгений Онегин“ П. И. Чайковского», «Рекомендации по исполнительской трактовке соло гобоя в балете П. И. Чайковского „Лебединое озеро“».

Такие личности, как профессор Генари, запоминаются надолго. Его стихийная, внутренняя сила, темперамент, щедрая душа, отзывчивость, волевой характер, душевная молодость и остроумие, часто дарили людям незабываемые минуты восхищения этим человеком. Он никогда не унывал, превосходно умел рассказывать забавные истории. Его энергичная и одарённая душа затрагивала и другие сферы и творчества — он писал стихи и музыку, а три «Вальса» Н. Генари пополнили репертуар духовых оркестров. Н. К. Генари по праву можно назвать основателем одесской исполнительской школы игры на гобое.

Ссылки

• Одесская академия музыки им. А. В. Неждановой

odma.edu.ua/rus/about/history/orchestral

• Газета «Слово» Одесса (427) 26.01.2001."Поэт Гобоя".
• Газета «Вечерняя Одесса» 28.01.1985 «Наши Музы»
• Н. К. Генари Ноты primanota.ru/n-genari/
• Генари Н. К. «Любимой женщине»
• www.youtube.com/watch?v=0uZlJHM25-Q
• Н. К. Генари «Лирический вальс» исп.духовой оркестр ОГК

www.youtube.com/watch?v=iPglN1bsxL0

• «[www.partita.ru/articles/genari.shtml Поэзия гобоя]». Очерк Б. Турчинского о Николае Константиновиче Генари на сайте [www.partita.ru Partita.Ru]

Отрывок, характеризующий Генари, Николай Константинович

– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.