Гендер

Ге́ндер (англ. gender, от лат. genus «род») — спектр характеристик, относящихся к маскулинности и фемининности. В зависимости от контекста, под такими характеристиками могут подразумеваться социальные структуры (в частности, гендерные и другие социальные роли) или гендерная идентичность. В некоторых случаях понятие «гендер» используется как синоним понятия «пол», хотя изначально термин «гендер» был введён как дополняющий понятие «пол» и противопоставленный ему.

Понятие «гендер» получило распространение благодаря развитию феминистской теории и гендерных исследований. Оно опирается на теорию социального конструктивизма, которая ставит под сомнение природное происхождение различий между людьми и объясняет их социальными процессами. Тем самым понятие «гендер» предназначено для критики обыденных представлений о «биологии как судьбе» и отсылает к идеологии гендерного равенства.

Хотя многие источники определяют гендер как «социальный пол», в современных феминистских и гендерных исследованиях такое понимание считается устаревшим. Критикуя понимание гендера как производной биологического пола, современные исследования рассматривают обе эти категории как социальные конструкты, находящиеся в сложном взаимодействии друг с другом.

История понятия

В западной науке терминологическое различение между биологическим полом и гендером как социальной ролью впервые использовал сексолог Джон Мани в 1955 году в своих работах, посвящённых изучению транссексуальных и интерсекс-людей. Но широкое распространение понятие «гендер» получило только в начале 1970-х годов благодаря развитию феминистского движения и феминистской теории. Феминистские теоретики использовали понятие «гендер» как аналитическую категорию для того, чтобы отделить половые различия, обусловленные биологией, от форм поведения и качеств, которые считаются в обществе «мужскими» или «женскими». Разграничение понятий «гендер» и «пол» позволило поставить под сомнение обыденные представления о «биологии как судьбе» и благодаря этому существенно расширить горизонты социальных и гуманитарных наук, изучая тематические области, которые ранее не были предметом научного интереса.

В постсоветскую науку понятие «гендер» вошло на рубеже 1980-х и 1990-х годов со складыванием научной области гендерных исследований. Сегодня понятие «гендер» как противопоставленное понятию «пол» как в постсоветских странах, так и во всём мире широко используется во многих контекстах, в частности в социальных науках и документах Всемирной Организации Здравоохранения. При этом во многих других контекстах, в том числе в некоторых отраслях социальных наук, термины «гендер» и «пол» продолжают использоваться как взаимозаменяемые. Вопрос разграничения понятий «пол» и «гендер» или использования их как синонимов напрямую зависит от философских и политических установок конкретного автора.

Гендер и пол

Различение гендера и пола

Разграничение понятий «гендер» и «пол» опирается на теорию социального конструктивизма, которая объясняет кажущиеся природными и естественными различия социальными процессами. Использование понятия «гендер» в противопоставлении понятию «пол» опирается на тезис о том, что положение женщин в обществе и различия между «мужским» и «женским» не имеют биологического происхождения, а являются способом интерпретации биологического, легитимным в данном обществе. Тем самым сторонники социального конструктивизма критикуют «здравый смысл», то есть господствующие в современных обществах обыденные представления, согласно которым в основе социального разделения на мужчин и женщин и вытекающих из него различий в формах поведения, возможностях, правах и пр. лежит «природная сущность». В то же время сторонники социального конструктивизма критикуют и традиционные социологические теории, опирающиеся на тот же «здравый смысл» и присущий ему биологический детерминизм. В отличие от биологического детерминизма, социальный конструктивизм утверждает, что гендерные роли конструируются обществом, что женщинами и мужчинами не рождаются, а становятся. Мужское и женское, как и другие социальные категории (например, молодое и старое) создаётся в различных социальных контекстах, принимает разные формы и наполняется разным содержанием.

В гендерных исследованиях и лежащих в их основе феминистских теориях гендер понимается как социальная категория, организующая социальные отношения власти и неравенства. В классических версиях феминистских теорий речь шла о доминировании мужчин как социальной группы над женщинами: исполнение предписанных и усвоенных гендерных ролей подразумевает неравенство возможностей, преимущества мужчины в публичной сфере, вытеснение женщины в приватную. При этом сама приватная сфера оказывается менее значимой, менее престижной и даже репрессированной. В современных феминистских теориях понимание гендера как структурирующего отношения власти усложняется и уточняется, с одной стороны, за счёт рассмотрения гендера в контексте других иерархических социальных категорий (расы, класса и др.), а с другой стороны — за счёт понимания принудительной гендерной бинарности как одного из базовых компонентов гендерного угнетения. Таким образом, понятие «гендер» является не только аналитическим, но и политическим: оно включает в себя критику существующих гендерных отношений неравенства и предназначено для изменения социального порядка и построения нового социального порядка, основанного на гендерном равенстве.

Определение гендера как «социального пола»

Во многих ранних феминистских теориях гендер понимался как культурный коррелят биологического пола: утверждалось, что пол, то есть биологические различия, делает людей мужчинами и женщинами, а гендер, то есть социальные и культурные различия — мужественными и женственными. Похожие представления лежат в основе распространённых в русскоязычных источниках определения гендера как «социального пола» или «социокультурного аспекта половой принадлежности»: такие определения ставят гендер в прямую зависимость от пола, подразумевают бинарность обеих категорий и однозначное соответствие между ними. Определение гендера через пол основано на представлении о биологическом поле и половых различиях как основополагающих и неоспоримых — то есть, по сути, противоречит социально-конструктивистскому назначению понятия «гендер», возвращая его в рамки биологического детерминизма. Современные феминистские и гендерные исследования рассматривают гендер не как производную биологического пола, а как одну из базовых категорий социального деления и неравенства, находящуюся в сложном и многоуровневом взаимодействии с биологическим полом. Ключевой вклад в эти современные представления внесли исследования социального конструирования биологического пола.

Социальное конструирование биологического пола

Ранние феминистские теории рассматривали гендер как конструируемую категорию, зависящую от социального контекста, а биологический пол понимали как нечто единое и универсальное. Некоторые современные исследования ставят под сомнение как реальность существования двух противопоставленных друг другу биологических полов, так и политическую нейтральность научных исследований, отстаивающих это противопоставление.

Как показывает биолог и феминистка Энн Фаусто-Стерлинг, наблюдаемая биологическая реальность свидетельствует о половом разнообразии, которое плохо вписывается в господствующий научный нарратив о «двух полах». В своей статье об интерсекс-людях она выдвинула провокационный тезис о необходимости выделять пять полов — как сама исследовательница признавалась позднее, целью этого шутливого утверждения было наглядно показать абсурдность дискретной классификации, так как в действительности половое разнообразие человеческих организмов следует понимать как непрерывный спектр. Как показывает феминистский анализ производства научного знания, в действительности ни один из предлагаемых традиционной биологией половых признаков: хромосомы (XX и XY), гормоны (андрогены и эстрогены), гонады (яичники и яички), внутренняя морфология (простата, влагалище, матка и фаллопиевы трубы), внешние половые органы (половой член, мошонка, клитор и половые губы), вторичные половые признаки (волосы на лице и теле, форма груди) — не удовлетворяет требованиям бинарной классификации. Ни один из них не позволяет ни отделить всех мужчин от всех женщин, ни выделить какое-либо общее базовое свойство одного пола. Таким образом, половой диморфизм оказывается не природной данностью, а изобретённым людьми способом осмыслять биологическую реальность.

Если в обыденных представлениях «природа» понимается как нечто раз и навсегда данное и неизменное, то исследования в рамках истории и социологии науки показывают, что конкретное содержание даже таких, казалось бы, предельно конкретных понятий, как «генетический пол», меняется в зависимости от используемых учёными технологий, а неосознанные допущения о гендере влияют на то, какие данные исследователи учитывают, а какие исключают из рассмотрения, несмотря на их объективную значимость для изучаемых явлений.

Неразличение гендера и пола

Причиной неразличения понятий «гендер» и «пол», в том числе в научных источниках, может быть незнакомство автора с теориями социального конструирования гендера и гендерных отношений как отношений власти. В то же время смешение этих понятий имеет не только аналитическое, но и политическое значение. Если разграничение этих понятий служит опровержению биологического детерминизма и продвижению гендерного равенства, то использование термина «гендер» как синонима слова «пол» лишает понятие «гендер» его критического политического содержания и тем самым способствует оправданию гендерного неравенства.

Гендерные исследования

Гендерные исследования — междисциплинарная научная область, сформировавшаяся под влиянием феминистских движений и в тесном сотрудничестве с ними. Эта область изучает гендер и сексуальность в литературе, языке, географии, истории, политологии, социологии, антропологии, теории кино, медиа, психологии, праве и медицине. Она также изучает пересечения категорий расы, этничности, класса, национальности и инвалидности с категориями гендера и сексуальности. Гендерные исследования близки к теории конфликта, поскольку рассматривают социальные взаимодействия в перспективе власти — как борьбу между различными группами за власть, ресурсы и статус.

В постсоветской науке гендерные исследования начали развиваться во время Перестройки вместе с независимым женским движением. Постсоветские гендерные исследования изначально опирались на западные феминистские теории и разделяли их политическую ориентацию на изменение социального порядка. Параллельно на постсоветском пространстве возникла область знания, которая частично заимствовала из гендерных исследований терминологию и постановку проблем, но при этом опиралась на традиционные научные теории, не предполагающие критики существующих властных отношений. Эта научная область получила название «феминологии» или «гендеристики»; гендерные теоретики иногда называют её «ложными гендерными исследованиями».

См. также

• Гендерные исследования
• Гендерная социология
• Сексизм
• Гендерная роль
• Гендерная идентичность
• Гендерный закон
• Индекс гендерного неравенства
• Постгендеризм
• Гендерный мейнстриминг

Литература

1. Ирина Жеребкина (ред.). [books.google.de/books?id=IVWxAAAAIAAJ Введение в гендерные исследования. Ч. I: Учебное пособие]. — Харьков, СПб: ХЦГИ, Алетейя, 2001. — ISBN 5-89329-397-5.
2. Фонд имени Генриха Бёлля. [ru.boell.org/sites/default/files/gender_chaynik.pdf Гендер для «чайников»]. — М.: Звенья, 2006. — ISBN 5 7870 0097 8.
3. Тартаковская И. (науч. ред.). [ru.boell.org/sites/default/files/chainik2.pdf Гендер для «чайников» — 2]. — М.: Звенья, 2009. — ISBN 978–5–7870–0110–5.
4. Кон И. [books.google.de/books?id=GSSgAAAAQBAJ Мужчина в меняющемся мире]. — М.: Litres, 2015. — ISBN 9785425074041.
5. Бёрн Шон. [books.google.de/books?id=bSYpJ0c7urIC Гендерная психология] = The Social Psychology of Gender. — СПб: Прайм-Еврознак, 2002. — ISBN 9785938780194.
6. Kathy Davis, Mary Evans, Judith Lorber (eds.). [books.google.de/books?id=v07iMFKKXQcC Handbook of Gender and Women's Studies]. — Sage, 2006. — ISBN 9781446206843.

Ссылки

• [genderpage.ru/ Гендерная страница]
• [www.owl.ru/gender/index.htm Словарь гендерных терминов] (378 словарных статей, 2002 г.)
• [www.gender.at.ua/ Gender Museum] Музей женской истории, истории женского и гендерного движения

Отрывок, характеризующий Гендер

На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»